– Вот так. Отлично. Давай одевайся.
Я снял с себя полотенце и нарядился в то, что отложил на кровати в сторону: гольфы, трусы и майку, джинсы, рубашку-поло и черные кроссовки. Переложил паспорт и визу в бумажник и упрятал его в маленькую непромокаемую сумочку, которую мне тоже купила Сьюзан.
– Где ты все это взяла? Заказала в 'Л.Л. Бин'[83]?
– Сходила на центральный рынок. Там есть все.
Ее стеганую куртку, мою кожаную, две шапки-ушанки, кожаные перчатки и горские шарфики мы положили в пластиковый пакет, чтобы в вестибюле все эти пожитки не бросались в глаза и их не запомнили. А фотоаппарат вместе с отснятыми и неотснятыми пленками я завернул в непромокаемый пакет для прачечной и сунул в боковой карман рюкзака. Все это сильно напоминало мне 68-й год.
– У меня есть аппарат, – сказала Сьюзан. – Свой можешь выбросить – сэкономишь место.
Но я помнил, что должен сфотографировать сувениры Тран Ван Вина, если он не захочет мне их продать, обязательно сфотографировать его самого или, если он умер, его могилу. А если жив – его дом и округу, чтобы потом к нему легче нашли дорогу – подъехали и убили.
– Аппарат мне нужен для работы, – сообщил я Сьюзан. – Так что давай на всякий случай захватим оба.
– Хорошо, – согласилась она.
– Слушай, ты пересчитала отснятые катушки, включая ту, что конфисковал полковник Манг?
– Я никогда не теряю пленок.
– А шарик со снегом у тебя?
Сьюзан замялась.
– Снова пропал.
– Почему ты мне не сказала?
Она изобразила на лице улыбку.
– Какое это имеет значение? Наверное, найдется в 'Метрополе' в Ханое.
– В одном можешь не сомневаться: в 'Метрополь' мы в Ханое не пойдем.
– Но там не существует такого места, где бы не задавали вопросов, – возразила она. – О любом иностранце немедленно сообщают в полицию. Это тебе не Южный Вьетнам.
– Ладно, разберемся, когда приедем. Готова?
– Готова.
Мы спустили наши вещи в вестибюль и подошли к конторке. А когда стали выписываться, я заметил в своем счете дополнительные сто долларов – расходы за услуги 'Видотура'; разумная сумма, если не считать, что шофер оказался секретным агентом полиции и бросил нас на произвол судьбы в соседней провинции. Но я не хотел бессмысленных споров с портье и молча отдал деньги. А Сьюзан спросила, не было ли для нас корреспонденции.
– Мне утром должны были передать небольшой сверток – книгу, – добавил я.
– Сейчас посмотрю. – Молодой человек по имени Тин перебрал в ячейке с ключами несколько записок и удалился в заднюю комнату.
– Что за книгу? – спросила Сьюзан.
– Мой путеводитель 'Лоунли плэнет', – ответил и объяснил, почему отдал его Анху.
Портье вернулся с конвертом факса и пеньковым пакетом, впрочем, недостаточно толстым, чтобы в нем уместилась книга.
– Вам факс, мистер Бреннер, а сверток для дамы.
– А книги нет?
– Извините, сэр.
Я отошел от конторки и посмотрел на часы. Было только без двадцати пяти шесть, и на улице еще не рассвело.
– Когда, самое позднее, мы можем выехать? – спросил я Сьюзан.
– Немедленно.
Значит, подумал я, у меня не будет шанса выяснить, как обстоят дела у Анха: все ли в порядке или он схвачен полицией и полковник Манг успел присоединить к нему электроды и уже в курсе, как называется конечная точка моего маршрута.
– Прости, что приходится уезжать в такую рань, но выбора не было, – извинилась Сьюзан. – Будем надеяться, что через несколько часов путеводитель принесут.
– Только и остается... Позвоним сюда позже.
Я распечатал конверт с факсом и прочитал короткое сообщение.
