– Ты уверен?
– Абсолютно. Полный мрак.
– Ты по мне скучаешь?
– Постоянно, – ответил я.
– И я тоже. Правда. Не дождусь, когда мы снова увидимся. Скоро возьму отпуск. Обещаю.
– И я возьму.
– Ты и так не работаешь.
– Верно. Но если бы работал, непременно бы взял, чтобы побыть с тобой. Давай на этот раз я приеду к тебе. У тебя теплее.
– Договорились. Отлично.
– Ты любишь чили?
– Нет.
– А мне казалось, что любишь. Успешного расследования. Позвони за день, и я примчусь.
– Работа займет недели две, может быть, три. Дам тебе знать, когда познакомлюсь с делом.
– О'кей.
– Передай от меня привет Карлу. Потом расскажешь, чего он хотел.
– Может, хотел рассказать о своем иностранном похищении?
Синтия рассмеялась. И чтобы закончить наш разговор на доброй ноте, добавила:
– Знаешь, Пол, тебе не следовало выходить в отставку.
– Не факт. – Дело генеральской дочери с первой минуты оказалось сплошной неприятностью – политическим, эмоциональным и профессиональным минным полем, на которое я ступил. Лучше бы я его не раскрывал, потому что, раскрыв, обнаружил такие вещи, которые никто не желал знать. – Запись в моем деле, – сказал я Синтии, – на армейском языке означает 'пора звонить пенсионному агенту'. Не так прямолинейно, но тем не менее...
– Мне кажется, ты все неправильно воспринял. Тебя распекли, на тебя навесили все, что могли, и ты вспылил, потому что уязвили твое самолюбие.
– Ах вот как! Спасибо, что разъяснила. Оказывается, я швырнул псу под хвост тридцатилетнюю карьеру, потому что распсиховался!
– Тебе необходимо к этому привыкать. Скажу больше: если не найдешь такое же интересное и увлекательное занятие, постоянно будешь в депрессии.
– Я и сейчас в депрессии. От тебя. Премного благодарен.
– Прости. Но я тебя знаю: ты вовсе не настолько перегорел, как воображаешь. Дело Кемпбелл тебя обожгло. Однако оно обожгло многих, даже меня. Грустное, очень гнетущее дело...
– Не хочу об этом говорить.
– Хорошо. Но все, что тебе требовалось, – месячный отпуск, а не вечная свобода. Ты еще молод...
– Ты моложе.
– В тебе много энергии – есть что отдать. Нужно написать второй акт...
– Спасибо за совет. Я исследую свои возможности.
Я почувствовал, как заметно повеяло холодом: и в комнате, и в трубке.
– Ты рассердился? – спросила Синтия.
– Ничуть. Будь ты здесь, то видела бы, как я улыбаюсь. – Я улыбнулся.
– Если бы я тебя не любила, то не говорила бы ничего подобного.
– По-прежнему улыбаюсь.
– Увидимся через несколько недель, – пообещала она. – Береги себя.
– И ты тоже. – Возникла короткая пауза. И затем: – Спокойной ночи.
– Пока.
Мы повесили трубки. Я подошел к бару и смешал себе выпивку: виски, немного содовой и лед.
Засел в своей конуре, положил ноги на стол и стал смотреть, как падает снег за окном. Виски вкусно пахло.
Так и сидел: на столе роман Даниэлы Стил, в ушах все еще неприятный телефонный разговор, а на экране компьютера – зловещее послание от Карла.
Иногда кажущиеся на первый взгляд несвязанными события являются составляющими огромного плана. Не вашего – это уж точно, – а кого-то другого. Я должен был поверить, что Синтия и Карл не разговаривали обо мне, но моя матушка, миссис Бреннер, вырастила не полного идиота.
Другой на моем месте выходил бы из себя из-за того, что люди недооценивают его умственные способности, но если разобраться, я специально источал некий бесшабашный идиотизм, заставляя окружающих принижать мои недюжинные возможности. И таким образом многих отправил в тюрьму.
