— Вижу, вы кое-что разузнали с момента нашего последнего разговора.
— Да, сэр. Мы с мисс Санхилл разговаривали со многими людьми, и каждый сообщил нечто новенькое. Сейчас мы идем по второму кругу и через несколько дней узнаем, кого и о чем спрашивать, отделим хороших людей от плохих и арестуем последних. Проще простого по сравнению с психологической войной.
— Не скромничайте.
— Так почему же Энн ненавидела отца?
Мур глубоко вздохнул и откинулся на спинку кресла.
— Позвольте мне начать с того, что генерал Кемпбелл, по моему мнению, обладает ярко выраженной предрасположенностью к принуждению. Человек он самодостаточный, властный, не терпит критики, педант, не склонный к излияниям. При этом он, безусловно, знает дело и находится на своем месте.
— Такими качествами наделены девять генералов нашей армии из каждых десяти. Что из этого следует?
— Энн Кемпбелл не сильно отличалась от него, что неудивительно, если принять во внимание кровную связь. Итак в одном доме живут два сходных индивидуума, один — пожилой мужчина, отец, другой — молодая женщина, дочь. В самой этой ситуации заложены потенциальные проблемы.
— Они восходят к несчастливому детству?
— Вряд ли. Все начиналось очень хорошо. В отце Энн видела самое себя, свое будущее, а генерал видел в дочери свое продолжение. Оба были счастливы. Энн говорила, что у нее было счастливое детство и она была близка к отцу.
— Потом все переменилось.
— И должно было перемениться. Маленький ребенок ищет расположения отца. Тот замечает угрозу своему доминирующему положению и считает своего отпрыска побегом от ствола. Когда ребенок становится подростком или чуть старше, оба начинают различать друг у друга дурные черточки. Здесь заключена глубокая ирония, ибо это их собственные дурные черты, но люди не могут быть объективны к себе. Мы все склонны обманываться. Кроме того, с годами между родителем и потомком развивается соперничество, появляется взаимная требовательность. Поскольку ни тот ни другой не терпят критики, оба — компетентные люди и достигли известного положения, высекаются первые искры.
— Вы рассуждаете вообще или говорите конкретно о генерале и капитане Кемпбелл?
Мур медлил, словно не желая выдавать государственную тайну.
— Я рассуждаю вообще, но вы можете сделать конкретные выводы.
— Но если мы с мисс Санхилл задаем конкретные вопросы, а вы отвечаете общими рассуждениями, нам легко впасть в ошибку. Мы, видите ли, туповаты.
— Не пытайтесь уверить меня в этом.
— Хорошо, будем ближе к делу. Нам сказали, что Энн, соперничая с отцом, поняла, что не выдержит соперничества, и вместо того чтобы выйти из поединка, начала против генерала кампанию саботажа.
— Кто вам это сказал?
— Один человек, который слышал это от специалиста-психиатра.
— Ваш психиатр не прав. Личности с ярко выраженной склонностью к принуждению считают, что могут соперничать с кем угодно, и готовы сразиться с деспотом.
— Итак, оба были готовы биться лоб в лоб. Значит, истинная причина ненависти Энн Кемпбелл к отцу в другом?
— Совершенно верно. Истинная причина ее глубокой ненависти к отцу заключается в предательстве с его стороны.
— В предательстве?
— Именно. Энн не такой человек, чтобы проникнуться непримиримой ненавистью из-за соперничества, зависти или чувства собственной недостаточности. Несмотря на растущие взаимные претензии, она по- настоящему любила отца, пока он не совершил предательства. И это предательство было чудовищно, глубоко травмировало ее, почти сломало. И это со стороны человека, которого Энн любила, которым восхищалась и доверяла, как никому другому... Такая конкретика вас удовлетворяет?
Несколько секунд все молчали, потом Синтия подалась в своем кресле вперед и спросила:
— Как он ее предал?
Мур не ответил.
— Он изнасиловал ее?
Мур покачал головой.
— Тогда что же?
— В чем конкретно заключалось предательство, не имеет, в сущности, значения. Важно, что оно было непростительное.
— Хватит ходить вокруг да около, полковник, — вмешался я. — Что он ей сделал?
Мура огорчила моя резкость, но он быстро взял себя в руки.
— Мне это неизвестно.
— Но вы знаете, что это не было кровосмешение, — заметила Синтия.
— Да, знаю, потому что Энн сама мне сказала. Когда мы вместе обсуждали ее состояние, она называла
