— Слушай, а ведь этот малый может стать в какой-то момент губернатором, — сказал Фрэнк. — Или даже президентом. Не зли его, ладно? Тогда он, глядишь, сделает тебя генеральным прокурором.
Ну, это вряд ли. Став адвокатом Фрэнка Белларозы, я тем самым отрезал себе все пути к любой государственной должности. Не могу сказать, чтобы я так уж стремился сделать карьеру судьи, нет, но все- таки в глубине души всякий адвокат лелеет эту мечту. Однажды меня избрали в городской совет Лэттингтона, но я потерпел фиаско на этом поприще и зарекся занимать такие посты по крайней мере ближайший десяток лет.
— Так что лучше позвони ему, — настоятельно порекомендовал Фрэнк. — Я дам тебе номер его домашнего телефона.
— Фрэнк, но ты учти, что он все равно не снимет с тебя ни одного обвинения, — предупредил я его.
— Да я знаю. Я не об этом говорю. Я думал, ты понял мою мысль.
— Ты хочешь сказать, что я должен перед ним извиниться?
— Тебе, конечно, не нужно говорить: «Мистер Феррагамо, сожалею, что выставил вас в суде негодяем и дураком». Об этом даже не надо упоминать. Просто поговори с ним и прояви к нему уважение. Он простит тебя именно потому, что он дурак. Capisce?
Ну вот, объявился клиент, который хочет, чтобы я позвонил обвинителю, — и вовсе не для того, чтобы уладить дело или договориться о новых слушаниях, а затем, чтобы извиниться, что вдоволь поиздевался над ним в суде. Боже мой! Не помню, чтобы в Гарварде нас учили этому.
— Хорошо, я ему позвоню, — пообещал я. — И я проявлю уважение к его должности.
— Ну вот и договорились. А вообще, такие мерзавцы частенько пролезают наверх, на высокие посты. Ты думал, среди цезарей не бывает недоумков? Бывает, но что с этим поделаешь? Приходится приспосабливаться. — Он налил мне еще вина. — А теперь черед пасты [25]. Ты готов?
Мы сидели за столом уже почти час — я съел много хлеба, сыра, оливок — словом, того, что было съедобно. Выпил немало кьянти.
— Ладно, паста так паста, — вздохнул я.
— Это не обычная паста, здесь подают lingue de passero, в переводе — «язычки попугаев».
— А просто мясо здесь нельзя заказать?
— Это же не настоящие языки попугаев. Это название блюда. А ты думал, что итальянцы едят языки попугаев?
— Но вы же едите червяков, едите бараньи мозги.
— Я тебе не червяков предлагаю, а «язычки попугаев». Этот вид пасты изобрели в маленьком городке Фаро Сан-Мартино в провинции Абруццо. Моя жена родом именно оттуда. Вообще-то, они там все довольно тупоголовые. Но пасту делают отменную. — Он приложил два пальца к губам и издал чмокающий звук. — Magnifico. Мы будем есть это блюдо с соусом puttanesca. Что значит «соус шлюхи».
— Как ты сказал?
— Соус шлюхи. Шлюхи. Не знаю, почему его так назвали. Возможно, потому, что в него кладут анчоусы. — Он рассмеялся. — Понимаешь?
— Думаю, что понимаю.
Беллароза поднял кверху палец — рядом возник официант. Фрэнк сделал выразительный жест рукой. Официант щелкнул пальцами — двое его подручных бросились к нашему столику и в мгновение ока очистили его от грязной посуды.
Я поглубже устроился в кресле. Типы с Уолл-стрит уже ушли, вслед за ними покинули ресторан и еще несколько человек — по виду местные коммерсанты. Но все старики остались сидеть, потягивая свое вино и кофе. Остался и человек, удивительным образом похожий на Фрэнка. Как я понял, в ресторане подавали два вида ленчей — американо-итальянский и чисто итальянский. Извинившись, Фрэнк встал из-за стола, однако направился не в туалет, а к соседнему столику, за которым сидели четверо мужчин в темных костюмах. Они сердечно приветствовали его, но в их жестах также можно было заметить и некоторую сдержанность. К их столику подбежал официант с чистым бокалом, и один из мужчин налил Белларозе кьянти. Они все чокнулись, негромко пробормотав друг другу: «Salute». Затем они выпили, и, склонившись над столом, прочитали молитву. А может, мне это только показалось.
Боже мой, подумал я, эти люди существуют на самом деле. Прямо здесь, в одном из ресторанов Маленькой Италии, да к тому же в двух шагах от меня, сидят пятеро мафиози и попивают вино. Жаль, я не захватил с собой свою видеокамеру. «Вот, посмотрите, дети, это ваш папочка сидит за ленчем с главарем мафии. А вот дон пошел поговорить со своими приятелями-мафиози. Видите?» Камера показывает двух человек, сидящих у двери. «Видите, дети? Это телохранители. Видите дверь?» Дверь крупным планом. Так, а теперь снова в кадре столик с мафиози.
Однако за неимением видеокамеры я просто сидел и с любопытством поглядывал на эту компанию. Они о чем-то говорили, оживленно жестикулируя. Один из них резко опустил руку вниз, словно пряча что-то под стол, другой прикоснулся указательным пальцем к правому глазу. Беллароза время от времени постукивал костяшками пальцев по столику, один из мужчин выразительно провел ребром ладони поперек горла. Однако они ни разу не коснулись пальцами друг друга.
Я заметил также, что их лица сохраняют бесстрастное выражение — именно такое, какое было у Белларозы, когда он вошел с ресторан. И все же нетрудно было догадаться о теме их разговора.
Я не слышал ни слова из того, о чем они говорили, но не сомневался, что Беллароза рассказывает им о событиях сегодняшнего утра. Возможно, они уже знали о его аресте из сообщений по радио или откуда-то еще и, конечно же, их интересовали все подробности произошедшего в суде. Но сам факт того, что Фрэнк Беллароза сидел вместе с ними «У Джулио», напрочь опровергал слухи о его сотрудничестве с Альфонсом Феррагамо.
Другой темой разговора мог быть сам Альфонс Феррагамо. Кажется, и в этом случае я догадывался, как протекала их беседа. «По поводу этого дела с убийством Карранцы нам надо держаться вместе, — убеждал своих приятелей Фрэнк. — Мы ведь не позволим цветным вынуждать нас делать вещи, которые мы не хотим делать? Так? И мы не должны допустить, чтобы чертовы власти сеяли между нами рознь. Правильно? Я не хочу, чтобы итальянская кровь текла по тротуарам. Наш бизнес не пострадает только в том случае, если мы будем действовать сообща и добьем этих проклятых цветных. Согласны? Нам нельзя идти на сепаратные сделки с цветными, корейцами, „баклажанами“, с властями, с Управлением по борьбе с наркобизнесом и так далее. Capisce?»
Как же это случилось? Если бы я наблюдал нечто подобное всего четыре месяца назад, я не смог бы сказать ни слова о теме их разговора. Я бы ничего не понял. Теперь я понимаю почти все. Мадонна! Что со мной происходит? Непостижимо, но все-таки что-то происходит, причем весьма интересное.
Я взглянул на Ленни и Винни, на их уютный маленький столик в углу зала. Спиртного у них не было, но они купались в облаках сигаретного дыма и чашку за чашкой пили кофе. Итальянцы, похоже, способны часами просиживать за столиками и поглощать пищу. Ленни и Винни казались весьма довольными тем, что они просто сидят и поглядывают на входную дверь. Но, очевидно, наблюдение за дверью было для них действительно важной работой. При этом они не забывали посматривать также и на посетителей ресторана, особенно на тех четверых, которые сидели рядом с их шефом. Но посетители, должно быть, все поголовно были знакомы официантам и метрдотелю, так что вряд ли кто-нибудь из них поднялся бы, чтобы открыть огонь. Поэтому основным объектом наблюдения двух охранников все-таки оставалась входная дверь. Чтобы им помочь, я тоже стал смотреть на дверь. Минут через пятнадцать Фрэнк вернулся за наш столик.
— Извини, советник, надо было обсудить дела.
— Ради бога.
Принесли пасту. Фрэнк сразу же принялся за нее.
— Ну, как тебе? Запах как от шлюхи. Да? Нет?
— Без комментариев.
Я положил себе немного пасты, которая и в самом деле, наверное, напоминала язычки попугаев. Она оказалась довольно вкусной, рыбный соус тоже был неплохим, но я уже насытился.
Беллароза оторвал ломоть хлеба и вывозил его в соусе из моей тарелки.
