Допускаю, что подобная точка зрения отличается от не-чародейской, но переться в лес для поиска громадного и чудовищно сильного существа, громогласно транслируя записи того, что, по вашему мнению, является вызовом на поединок за территорию (либо зовом к спариванию), кажется… несколько неразумным.
Я имею в виду, что всё нормально, если там нет никакого снежного человека и в помине, но вот что будет, если с криками: «Выходи, подлый трус!» — вы на него наткнётесь?
Хуже того — что, если это он найдёт вас?
Еще хуже — вдруг окажется, что вы кричали: «Сделай меня, детка!» — и он найдёт вас тогда?
И что со мной такое? Или я сбрендил, или давно не искал неприятностей на собственную голову.
Так или иначе, пока я поддерживал свой костерок, Сомнительная Исследовательская Деятельность продолжалась. Около полуночи я поднял глаза и увидел массивную фигуру, стоящую у линии деревьев, на самой границе света моего гаснущего костра и сумрака.
В девяноста девяти процентах случаев я считаюсь высоким, но этот парень был выше. Моя голова, вероятно, находилась где-то на уровне его ключицы, если я правильно определил местонахождение ключиц под покрывавшими его длинными, косматыми, тёмно-бурыми волосами. Их явно не хватало, чтобы скрыть груду мускулатуры на его громадном торсе, а также чуточку не по-человечески упрощённые и искаженные пропорции тела. Лицо было широким, грубоватым, с тяжёлыми надбровными дугами превращающие глаза в простые блики отражённого света.
Даже того, кто подобное уже видел в действии, увиденное подавляло ощущением потрясающей мощи от одних лишь габаритов его тела. Это реакция на нечто, значительно большее, чем вы, автоматическое предположение угрозы, встроенное в человеческий мозг: большой — значит, опасный.
Прошло примерно секунд пятнадцать до того, как первый исследователь, Гэри, кажется, заметил его и издал придушенный вздох. Боковым зрением я видел, как вся группа обернулась к массивной фигуре у огня и застыла на месте. Тишина уподобилась хрупкому кристаллу.
Я разбил её, сорвавшись с места и испустив пронзительный вопль.
Полдюжины других воплей присоединилось к нему, и я крутанулся, будто пытаясь сбежать, только чтобы увидеть, как доктор Синор и команда улепётывают обратно к машинам по той дороге, по которой мы пришли в лес.
Я сдерживался так долго, как мог, и лишь когда стал уверен, что они не услышат, выпустил бурлящий у меня в груди смех. Я опустился обратно на своё бревно у костра, посмеиваясь, и подозвал большую фигуру ближе.
— Гарри, — прогремела она очень, очень глубоким голосом с почти неразличимым акцентом американских индейцев. — У тебя примитивное чувство юмора.
— Ничего не могу поделать, — сказал я, утирая выступившие от смеха слёзы. — Это никогда не устаревает.
Я помахал в сторону открытого местечка напротив костра.
— Садись, садись, будь как дома, большой брат.
— Благодарю, — прогремел гигант и присел на корточки у огня, приветственно коснувшись груди у сердца пальцами размером с огурцы. На его широком, грубом лице проявилось довольное выражение. — Найдётся закурить?
Теперь нужно было соблюдать определённый этикет, я не первый раз имел дело с лесным аборигенами — они свято соблюдали традиции, и имели чётко определённые правила, по которым ведут дела друг с другом, а Сила Реки в Плечах был представителем именно этой старой школы.
В соответствии с традицией, мы начали с предусмотрительно припасённой для этого случая тридцатидолларовой сигары, потом ели поджаренную пастилу с шоколадным соусом посредине, и пили из одинаковых специально купленных мною пластиковых бутылок кока-колу. Когда мы закончили трапезу, огонь уже прогорел до раскалённых углей, что меня вполне устраивало — и я знал, что Река в Плечах чувствовал себя комфортнее в полумраке. Ужин удался на славу, а вот если бы организационные вопросы решал бигфут, то мы наверняка курили, ели и пили разные сырые и неприятные вещи. Поэтому не я был против того, чтобы самому всё организовать и оплатить.
Кроме того, потратиться стоило. Лесные люди жили тут задолго до Великой золотой лихорадки девятнадцатого века, и они были обеспечены. В прошлый раз, когда я имел с ним дело, Река в Плечах выплатил мне гонорар золотым самородком размером с мяч для гольфа.
— Твои друзья, — сказал он, кивнув в сторону исчезнувших исследователей, — собираются вернуться?
— Не раньше рассвета, — ответил я. — Они уверены, что ты меня поймал.
Грудь Реки в Плечах затряслась от звуков, которые одновременно означали смех и некоторое недовольство.
— Как будто на мой народ ещё недостаточно ярлыков навешали.
— В любое время, как только пожелаешь, я могу захватить тебя на шоу Ларри Фаулера, и там ты сможешь обелить имя своего народа.
Река в Плечах вздрогнул, с его габаритами это было сильное сотрясение.
— Телевидение разлагает мозг людей, которые его смотрят. Даже знать не хочу, что происходит с теми, кто это снимает.
Соглашаясь, я хмыкнул, затем, переводя разговор ближе к делу, заметил:
— Получил твоё сообщение и, как видишь, уже здесь.
— И вот ты здесь, — повторил он, затем нахмурился, это выражение выглядело действительно устрашающе на его лице. Повисла пауза. Не стоит торопить лесной народ. По меркам людей они неторопливы почти до инопланетного уровня, итак наша сегодняшняя встреча проходит с неприличной поспешностью по стандартам Реки в Плечах. Наконец, отпив немного кока-колы из бутылки, выглядящей игрушкой в его громадной руке, он вздохнул.
— Возникла проблема с моим сыном. Опять.
Кивнув, я сделал глоток кока-колы и немного подождав, ответил:
— Когда я последний раз видел Ирвина, он был прекрасным и сильным мальчиком.
Беседа текла в заданном ритме, с созерцательными паузами через каждые пару слов.
— Он болен.
— Дети иногда болеют.
— Но не дети лесного народа.
— Что, никогда?
— Никогда. И я не буду цитировать Гильберта и Салливана. [6]
— Их музыка была легкомысленная и приятная.
Река в Плечах кивнул в знак согласия.
— Верно.
— Что ты можешь рассказать мне о болезни сына?
— Его мать рассказала мне, что школьный врач сказал, что у него нечто, называемое мо-но.
— Инфекционный мононуклеоз, — облегчённо вздохнул я. — Обычное заболевание, оно неопасно.
— Болезни не трогают детей лесного народа, — проворчал Река в Плечах.
— Даже если второй из родителей является человеком? — поинтересовался я.
— Верно, — сказал он. — Значит, происходит что-то ещё. Я беспокоюсь за безопасность Ирвина.
Огонь издал последний треск и ненадолго слабо вспыхнул, давая мне разглядеть Реку в Плечах. Грубые черты его лица были тронуты тем же сдержанным беспокойством, что я уже видел на десятках и десятках лиц своих клиентов.
— Он до сих пор не знает про тебя, так?
Гигант подвинулся, как бы устраиваясь поудобнее.
— Ваше общество, по-моему, бессмысленно и запутано. И это хорошо. Будь повсюду одно и то же — земля стала бы скучнейшим местом.
Я чуть задумался над этим, а затем сказал:
— Ты чувствуешь, что у него и так достаточно проблем.
