наспех, как в деловых районах, переживших своё первоначальное предназначение, и в которых последующие поколения предпринимателей сменяют старых хозяев участков.
Мы несколько минут шли молча, пока Конни, наконец, не сказала:
— Он не вспыльчивый. Обычно бывает спокоен. Но когда что-то окончательно достаёт его…
— Для него это непросто, — сказал я. — Он огромен, очень силен и осознаёт это. Если он потеряет над собой контроль, кто-то может сильно пострадать. Подобный исход ему неприятен. Поэтому и напрягается, когда чувствует, что начинает злиться. Расстраивается. Его больше выводит из равновесия тот факт, что он чувствует себя разозлённым, чем то, что я сказал или сделал.
Конни пристально посмотрела на меня и сказала:
— Большинство не догадываются об этом.
Я пожал плечами.
— О чём я не знаю? — спросила она.
Я покачал головой.
— Не уверен, что должен тебе рассказывать.
— Но это связано со мной.
— Да.
Она слабо улыбнулась.
— Тогда может, это я должна решать?
Я ненадолго призадумался.
— Конни… ты, как всегда, права. Но… кое о чём, как кто-то сказал, лучше умолчать. Позволь, я сам это решу.
Она ничего не ответила.
Повисла неудобная пауза. Я попытался перевести разговор на другую тему.
— Как ты познакомилась с Ирвином?
Вопрос, а может быть суть вопроса, похоже, позволил ей слегка расслабиться.
— В туалете на вечеринке. Кто-то дубасил в дверь. Ни один из нас никогда раньше не был пьян, и… — Её щёки слегка порозовели. — И он просто чертовски сексуальный.
— Многие люди так не считают, — заметил я.
Она махнула рукой.
— Знаю, он не красавчик. Речь не об этом. В нём есть… энергия. Это химия. Уверенность. Сила. Не только мышечная — его характера. — Её щёки снова порозовели. — Я не думаю, что это была действительно любовь с первого взгляда. Но только похмелье прошло, а это нет.
— Ты его любишь? — спросил я.
Её улыбка стала шире, а глаза сияли так, как и должны у молодой женщины. Она ответила со спокойной, искренней уверенностью:
— Он мой единственный.
У меня в голове крутилось, по меньшей мере, двадцать возможных вариантов ответа. Я собирался сказать, что она слишком молода, чтобы принимать такое решение. Я думал о том, что она не строила долгих планов, и понятия не имела, к чему могут привести её отношения с Ирвином. Я собирался сказать ей, что только время покажет, подходят ли она и Ирвин друг другу и готовы ли быть вместе, поэтому нельзя спешить. Я мог бы сказать что-то о том, что она должна остановиться и подумать, а не делать поспешных заявлений о будущем, поддавшись эмоциям.
И тут я понял: всё, что я могу сказать, могло относиться только к молодой любящей женщине, а не вампиру. Но не только это, я заметил что-то в её интонациях или в выражении лица, что-то, что подсказывало мне, я не прав, несмотря на весь свой многолетний опыт. Мои инстинкты говорили мне то, что не понимало моё рациональное сознание.
У ребят было что-то реальное. Я имею в виду, может быть, это не было самыми чистыми и добродетельными отношениями, но в них не было ничего смертельно опасного. То, как они связаны друг с другом сейчас? Бывают и такие связи. Вы можете попробовать произнести их имена, как единое целое, и это получится: Коннирвин. Может быть, их отношения ещё только развиваются, но они настоящие.
Не то чтобы это имело значение. Влюбленность не меняет сути дела. Во-первых, Конни был вампиром. Во-вторых, вампиры должны кормиться. В-третьих, они кормятся на своих любовниках.
— Подождите, — сказал Дин. — Вы кое-что упустили.
— Что?
— Девушка — вампир, правильно?
— Да.
— Итак, — продолжил Дин, — она познакомилась с парнем в туалете на вечеринке. Они уже занимались сексом, причём она делала это впервые.
— Да, — нахмурился я.
— Тогда почему сынок бигфута не умер?
— Совершенно верно. Меня это тоже озадачило, — закивал я головой.
Девчонка влюбилась в Ирвина, а это значит, она опасна для него. Чёрт, она опасна почти для всех. Она даже не совсем человек. Как во мне вообще могло прорасти какое-то снисхождение к ней?
И в то же время, разве можно было поступить по-другому?
— Нужно было брать золото, — пробормотал я.
— Что? — переспросила она.
Одновременно с этим у тротуара в нескольких шагах от нас припарковался линкольн «таун кар». Из передних дверей вышло двое мужчин. Они были в дорогих костюмах и имели толстые шеи. У одного костюм не совсем подходил по размеру, поэтому имелась небольшая выпуклость от пистолета в наплечной кобуре. Этот встал на тротуаре и уставился на меня, сложив руки перед собой. Водитель обошёл машину и открыл заднюю пассажирскую дверь.
— Класс, — сказала Конни. — Чудно. Только этого мне не хватало.
— Кто это? — поинтересовался я.
— Мой папа.
Мужчина, вышедший из задней части лимузина, носил жемчужно-серый костюм, на фоне которого наряды его головорезов походили на второсортные тряпки. Он был худым, ростом немного более шести футов, а его стрижка, наверное, стоила больше, чем я зарабатывал за неделю. Волосы у него были тёмными с сединою на висках, кожа обветренная и сильно загорелая. Почти на каждом наманикюренном пальце красовалось по огромному камню.
— Привет, папа, — улыбнулась Конни. Голос казался искренним, но когда она говорила, смотрела немного в сторону. Одно из правил чтения языка тела гласит, что практически никому не удаётся полностью скрыть физическое отражение своего настроения. Можно только уменьшить признаки его проявления в позах и движениях. Если под воображаемым микроскопом рассматривать язык тела, он расскажет, о чём думают люди.
Конни явно не желала говорить с этим человеком и готова была сбежать при первой возможности от собственного отца. Это кое-что говорило об этом парне. Я был почти уверен, что не понравлюсь ему.
Он с улыбкой приблизился к девушке и, после мимолётного колебания, они обменялись недолгими объятиями. Выглядело так, будто практиковались в этом они нечасто.
— Конни, — продолжая улыбаться, произнёс мужчина. У него было такое же протяжное произношение, как у дочери. Он склонил голову набок и задумчиво стал разглядывать её. — Ты осветлила волосы. Это… производит впечатление.
— Спасибо, папа, — тоже улыбаясь, сказала Конни. При этом искренности ни в одном из них не было заметно. — Я не знала, что ты в городе. Если бы ты позвонил заранее, мы могли бы организовать вечеринку.
— Сам не ожидал, — не задумываясь, ответил он. — Надеюсь, ты не против.
— Конечно, нет.
Оба лгали друг другу в глаза. Между ними по-настоящему остро стоял вопрос отцов и детей.
