Церковь Св. Марии всех Ангелов является внушительным сооружением — огромным, изящным и слегка избыточным для окружающей его городской архитектуры. Она занимает практически целый квартал — массивная, каменная и готически черная, как глазурь на торте в честь дня рожденья.
Я пытался обнаружить за собой хвост на протяжении всего пути туда, и был уверен, что меня никто не преследовал. Припарковавшись на стоянке позади церкви я поднялся к служебной двери. В результате двадцатисекундного стука в дверь она открылась, явив моему взгляду высокого, выглядевшего сбитым с толку старого священника.
— Слушаю вас? — спросил он.
— Я должен увидеть отца Фортхилла, — заявил я.
— Извините меня… — начал он.
— Все в порядке, падре, — перебил я его, хватая за плечо и, скажем так, не совсем вежливо отодвигая его в сторону. — Я найду его сам.
— Так, послушайте, молодой человек…
Он, возможно, сказал что-то еще, но я не обращал на это внимания. Пройдя мимо него в помещение церкви, я направился в комнату отца Фортхилла. Я дважды постучал, распахнул дверь и наткнулся на священника в нижнем белье.
Отец Фортхилл был коренастым мужчиной среднего роста, с остатками седых волос на практически лысой голове и глазами цвета яиц малиновки. Он был в боксерах, майке, и черных носках. Полотенце свисало с шеи, остатки волос были влажными и колючками торчали на голове. Множество людей было бы оскорблено таким моим появлением, у других это вызвало бы шок, но отец Фортхилл знал меня достаточно хорошо, поэтому он спокойно произнес:
— Привет, Гарри.
Хоть я и вломился, словно вооруженный бластером охотник на Снарка, даже не смотря на то, что я не был достаточно религиозен, у меня были кое-какие представления о том, что было или не было подобающим. Застать священника в нижнем белье подобающим не было, особенно если ты при этом вваливаешься в его комнату без приглашения.
— Ох, — пробормотал я, запинаясь — Ой.
Фортхилл покачал головой, улыбаясь.
— Да, священники купаются. Мы едим. Мы спим. Изредка мы даже ходим в туалет.
— Да, — потупился я. — Эээ. Да.
— Мне лучше одеться, — сказал он спокойно. — Я провожу мессу этой ночью.
— Мессу?
Фортхилл коротко рассмеялся.
— Гарри, ты же не думаешь, что я сижу в этом старом сарае, дожидаясь шанса сделать тебе сэндвич, перевязать раны и предложить совет. — Он кивнул на стену, где висел комплект одежды. — В будние вечера и молодой команде позволяется закинуть шар.
— Нам необходимо поговорить, — выпалил я. — Это касается мечей.
Он кивнул и улыбнулся.
— Может, сначала я надену штаны?
— Да, конечно. Извините. — Я спиной назад вышел из комнаты и закрыл дверь.
Появился незнакомый мне священник и начал сверлить меня взглядом, но Фортхилл, одетый в свою обычную черную рясу с белым воротничком, прибыл вовремя, чтобы спасти меня:
— Все в порядке, Пауло, — обратился он к священнику. — Я поговорю с ним.
Отец Пауло хмыкнул, и сердито стрельнув в меня глазами, развернулся и ушел.
— Ты выглядишь ужасно, — покачал головой Фортхилл. — Что случилось?
Я рассказал ему все без прикрас.
— Милосердный Боже, — тихо сказал он, когда я закончил. Это не прозвучало, как: «О, нет!». Это было произнесено медленно, усталым голосом.
Он знал, что происходит.
— Я не могу защищать мечи, если я не знаю, с чем имею дело, — серьезно сказал я. — Расскажите мне, Энтони.
Фортхилл покачал головой.
— Я не могу.
— Только не начинайте, — возмутился я с тихой злостью. — Мне нужно знать.
— Я поклялся не говорить об этом. Никому. Ни по каким причинам. — Он смотрел на меня, сжав челюсти. — Я держу свои обещания.
— То есть вы собираетесь остаться здесь, — зло буркнул я. — И ничего не делать.
— Я не говорил этого, — откликнулся Фортхилл. — Я сделаю все, что смогу.
— Ну да, конечно.
— Я сделаю, — повторил он. — Даю тебе мое слово. Ты должен доверять мне.
— Это было бы легче, если бы вы все объяснили.
Его глаза сузились.
— Сын мой, только не говори, что ты никогда прежде не оказывался на моём месте.
Я задумался, ища такой же саркастический и острый ответ, но все, к чему я пришел, было: «Туше».
Он провел рукой по практически лысой голове, и я внезапно заметил, насколько постарел Фортхилл с тех пор, как я первый раз встретился с ним. Его волосы стали еще более жидкими и тусклыми, руки более сухими и изрезанными морщинами времени.
— Я сожалею, Гарри, — сказал он, похоже, искренне. — Если бы я мог… есть что-нибудь еще, что я могу сделать для тебя?
— Вы можете поторопиться, — ответил я тихо. — Напряжение нарастает, кто-то отправится на встречу с Всевышним.
И возможно это буду я.
Я с повышенным вниманием приближался к парку. У меня заняло примерно полчаса на то чтобы убедиться, что там нет Жука, готового поприветствовать меня еще одним салютом пятидесятого калибра. Конечно, он мог наблюдать из окна одного из ближайших зданий — но ни одно из них не было отелем и не предоставляло квартиры в аренду, и ни одно возвышение вокруг парка не предоставляло хорошего обзора для стрельбы. К тому же, если я буду избегать каждого места, где маньяк с мощной винтовкой, возможно, может выстрелить в меня, то я проведу остаток своей жизни дома под кроватью.
Тем не менее, во избежание вреда осторожность не помешает. Вместо того чтобы идти через открытое пространство парка к софтбольному полю, я выбрал окружной путь по внешней стороне — и услышал тихие рыдания из полумрака под трибуной, напротив той, где я сидел с Майклом.
Я замедлил шаги и, приблизившись, заглянул под трибуну.
Девушка в шортах, кедах и зеленовато-голубом командном свитере, сидела, обхватив руками колени, и тихо плакала. У неё были волнистые рыжие волосы, и она была слишком худощава, даже для кого-то её возраста. Мне понадобилось около минуты, чтобы узнать в ней члена команды Алисии — игрока второй базы.
— Эй, там, — сказал я тихо, стараясь говорить ласково. — С тобой все в порядке?
Девушка посмотрела вверх, её глаза расширились от удивления, и она немедленно начала вытирать глаза и нос.
— Ой. Ой, да. Я в порядке. Я в полном порядке, сэр.
— Верю, верю. Сейчас ты мне скажешь, что у тебя аллергия, — улыбнулся я.
Она глянула на меня с маленьким намеком на улыбку, в тяжелом дыхании мелькнул призрачный намек на смех, который тут же трансформировался в еще один всхлип. Её лицо исказилось в мучительной гримасе. Она вздрогнула и, опустив голову, заплакала еще сильнее.
Я могу быть таким сосунком. Я залез под трибуны и сел возле неё, на расстоянии нескольких футов. Девушка проплакала еще несколько минут, пока не начала успокаиваться.
