— Я знаю вас, — сказала она минуту спустя, между всхлипываниями. — Вы говорили вчера с тренером Карпентер. Алисия сказала, вы друг семьи.
— Я бы хотел так думать, — согласился я. — Я Гарри.
— Кэли. — Шмыгнула она носом.
Я кивнул.
— Разве ты не должна тренироваться с командой, Кэли?
Она пожала своими тощими плечами.
— Это не помогает.
— Помогает?
— Я безнадежна, — пробормотала она. — Я облажалась во всем, за что бралась.
— Ну, это не правда, — заверил я её. — Никто не может быть плох в абсолютно всем. Нет такой вещи, как идеальное облажательство.
— Это я, — сказала она. — Мы проиграли две игры за этот год, и обе из-за того, что я облажалась. Мы выступаем в финальном матче на следующей неделе, и все рассчитывают на меня, а я… я могу подвести их.
Адские колокола, что за смешные маленькие проблемы. Но было очевидно, что это очень серьезно для Кэли и это целый мир для неё. Она была просто подростком. Для неё это, наверное, выглядело как очень большая проблема.
— Давление, — кивнул я. — Думаю, я понял, в чем дело.
Она посмотрела на меня.
— Честно?
— Конечно. Мне это знакомо. Ты чувствуешь, что человеческие жизни зависят от тебя, и если ты ошибешься, то они очень сильно пострадают — и это будет твоя вина.
— Да, — сказала она, хлюпая носом. — И я стараюсь изо всех сил, но я не могу.
— Быть идеальной? — спросил я. — Нет, конечно же, нет. Но какой выбор у тебя есть?
Она заинтересованно смотрела на меня.
— Ты рискуешь облажаться, делая любое действие. Ты можешь однажды плохо проделать упражнение по пересечению улицы и попасть под машину.
— Могу, наверное. — Кивнула она мрачно.
Я поднял вверх руку.
— Моё мнение. — Сказал я ей. — Если ты хочешь избежать рискованных действий, ты можешь остаться дома, закутаться в кокон из пупырчатого полиэтилена и никогда ничего не делать.
— Может я так и должна сделать.
Я фыркнул.
— Они все еще заставляют вас читать Диккенса в школе? «Большие надежды»?
— Ага.
— Ты можешь остаться дома и спрятаться, если ты так хочешь — и сдаться, как мисс Хэвишем. Наблюдать за жизнью из окна и раздумывать, какие вещи могли бы случиться или не случиться.
— Боже Мой, — воскликнула она. — Вы только что сделали Диккенса писателем моей жизни.
— Странно, верно? — спросил я её, кивая головой.
Кэли издала маленький задыхающийся смешок.
Я поднялся и кивнул ей:
— Я никогда не видел тебя, прячущуюся здесь, ладно? Я собираюсь сделать то, что собираюсь сделать, и оставляю тебя делать свой выбор.
— Выбор?
— Конечно. Ты хочешь снова надеть бейсболку и играть? Или ты хочешь сдаться и старой девой кружить по дому в остатках истлевшего свадебного платья и тридцати ярдах пупырчатого полиэтилена, строя заговоры против парня по имени Пип? — Я внимательно посмотрел на неё.
— Я уверенна, что это не верно, — серьезно ответила она.
— Знаешь что? В этом деле нет половинных решений. Я не очень хорош в том, чтобы давать мудрые советы, но это не останавливает меня от попыток. — Я подмигнул ей и ушел, обойдя вокруг опор туда, где в дальнем конце поля, на трибуне сидел Майкл.
Молли прикорнула на подстилке под деревом примерно в десяти ярдах от нас, с наушниками- пуговицами, проводки от которых исчезали в переднем кармане её рубашки, словно она слушала цифровой музыкальный плеер. Я предполагаю, она не смогла бы слушать одну из этих штуковин дольше, чем я. По- видимому, она, таким образом, пыталась раствориться с фоном. На ней были солнечные очки, так что я не мог сказать, куда она смотрела, но я был уверен, что она настороже. Кузнечик чуть заметно кивнула, когда я приблизился к её отцу.
Я сел возле него и подождал, пока он обратит на меня внимание.
— Гарри, — внимательно глянув на меня, сказал Майкл. — Вы выглядите ужасно.
— Да, я знаю, — вздохнул я и рассказал ему про неудавшееся покушение и о моей беседе с Фортхиллом.
Майкл оторвался от наблюдения за тренировкой ребят, выражение его лица было немного взволновано.
— Церковь не сделала бы что-то вроде этого, Гарри. Они не так действуют.
— Люди это люди, Майкл, — вздохнул я. — Люди делаю разные вещи. Люди делают ошибки.
— Но это не Церковь, — он покачал головой. — Если этот человек принадлежит Церкви, он не действует с их благословления или с их указания.
Я пожал плечами.
— Может быть. Может быть нет. Не думаю, что они были довольны мною, когда я на несколько дней задержал возвращение Плащаницы.
— Но ты же вернул её, целую и невредимую, — возразил Майкл.
— Как много людей знает о мечах? Как много людей знает, что я храню «Амораккиус»?
Он покачал головой.
— Я не понимаю. Учитывая тех противников, с которыми они борются, осведомленных людей в Церкви на перечет и они находятся под двойной защитой.
Я жестом показал на стадион вокруг нас.
— На перечет для меня — это как футбольное поле.
Он тяжело выдохнул.
— Честно говоря, я не знаю. Я лично встречал около двух сотен священников, которые были посвящены в нашу миссию, но я не буду, удивлен, если в целом их будет шесть или семь сотен по всему миру. Но даже среди них не распространяется более важная информация. Пять или шесть человек, и все. Плюс Его Святейшество.
— Ну, я предполагаю, что Папа не лично отдал указание избавиться от меня, — сказал я здраво. — Но как я могу быть уверен в остальных?
— Ты можешь поговорить с отцом Фор…
— Был там, сделал это. Он не говорит.
Майкл поморщился.
— Я понял.
— Итак, другие, кроме него…
Он развел руками.
— Я не знаю, Гарри. Фортхилл был моим основным мирским контактом.
Я удивленно моргнул.
— Он никогда не говорил с тобой про поддерживающую вас структуру в Церкви?
— Он поклялся не распространяться об этом, — сказал Майкл. — Я просто доверял ему. Извини меня. — Он поднялся и прокричал — Спасибо, леди! Два круга вокруг парка и на сегодня мы закончили.
Команда начала снимать перчатки и прочие обмундирование, и выстраиваться в линию для пробежки вокруг внешней части парка. Они делали это без лишней суматохи, болтая и смеясь. Я отметил, что Кэли
