— Как? Сейчас?
— Да. Я хочу убедиться, что они дома.
— Вы серьезно? А что же я им скажу? Учтите, на их определителе обязательно высветится номер нашего участка.
— Передайте мистеру Уинслоу, что через час состоится незапланированное заседание руководства местной общины. Якобы из достоверных источников вам стало известно, что латиноамериканцы собираются открыть свой клуб на Мейн-стрит.
Сержант Робертс расхохотался.
— Это известие поднимет на ноги всех.
Я тоже улыбнулся нашей шутке, начисто лишенной политкорректности, и высказал другое предложение:
— Конечно, можно сообщить ему, что в округе появился бродяга — или что-нибудь в этом роде.
— Договорились, — сказал сержант Робертс и начал набирать номер Уинслоу.
— Переключите на громкую связь, — попросил я.
Он выполнил мою просьбу, и я услышал на другом конце провода длинные гудки.
Где-то на четвертом гудке в доме Уинслоу сняли трубку, и мужской голос произнес:
— Слушаю вас.
Сержант Робертс спросил:
— Мистер Уинслоу?
— Да, это я.
— Это сержант Робертс из полицейского участка Олд-Бруквилла. Извините за беспокойство, но до нас дошли сведения о бродяге, появившемся в здешних местах. В одном из соседних с вами домов сработала сигнализация. Поэтому нам хотелось бы знать, не заметили ли вы или ваши близкие что-нибудь подозрительное?
Марк Уинслоу некоторое время осмысливал услышанное, потом откашлялся и пробормотал:
— Нет… я только что вошел… Где-то два часа назад…
— Ладно. Не утруждайтесь. В случае чего мы к вам подъедем. Главное, не забудьте закрыть двери и окна и включить сигнализацию. И обязательно позвоните нам, если увидите или услышите что-то подозрительное.
— Обязательно… конечно, позвоню… как же иначе.
Мне показалось, что голос мистера Уинслоу был чем-то похож на голос мистера Розенталя, когда я разбудил того в час ночи. Я жестом дал сержанту Робертсу понять, что хочу поговорить с Уинслоу лично.
Робертс сказал:
— Здесь представитель…
— Окружной полиции, — подсказал я.
— Здесь офицер окружной полиции, который хотел бы поговорить с вами, — послушно повторил сержант и передал мне трубку.
— Извините за беспокойство, но мы сейчас расследуем серию ограблений домов как раз в этом районе. — Особенно распространяться на эту тему я не стал, опасаясь, что Уинслоу, окончательно проснувшись, почует неладное. Поэтому я сразу же спросил: — Могу ли я зайти к вам завтра утром?
— Гм… Видите ли, по уик-эндам я играю в гольф…
— А когда вы пьете чай?
— В восемь, — сказал он и добавил: — А завтракаю в семь в клубе.
— Понятно. А с вашей женой я смогу пообщаться?
— В десять она уходит в церковь.
— А дети?
— Они в школе. Скажите, неужели есть серьезные причины для беспокойства?
— Нет, сэр. Просто мне нужно осмотреть дворы домов при естественном освещении, так что скажите жене, чтобы она не пугалась при виде незнакомца. Сержант Робертс может подтвердить мои полномочия.
Робертс сразу же вступил в разговор:
— Извините, конечно, что пришлось вас побеспокоить, но я хотел убедиться, что все в порядке.
— Какие тут могут быть извинения? Я ценю проявленную вами заботу.
Сержант Робертс положил трубку и на тот случай, если я что-то пропустил, сказал:
— Все нормально. Завтра утром он играет в гольф.
— Отлично. Позвоните ему в шесть тридцать утра, скажите, что грабителя поймали и полиция округа с восходом солнца займется сбором улик.
Сержант Робертс сделал соответствующую пометку в своем блокноте и поинтересовался:
— Вы собираетесь утром пойти к ним домой и поговорить с миссис Уинслоу?
— Собираюсь.
— Скажите честно, это арест?
— Нет. Просто разговор со свидетелем.
— Вы так к этому готовитесь, что складывается впечатление, будто за этим скрывается нечто большее…
Я наклонился к нему и произнес:
— Я сейчас вам кое-что скажу, но предупреждаю — данная информация не должна выйти за стены этой комнаты.
Сержант согласно кивнул, полагая, должно быть, что услышит сейчас что-нибудь порочащее миссис Уинслоу.
Я продолжил:
— Джилл Уинслоу может угрожать опасность из-за того, что она видела.
— Это правда?
— Правда. Так что сегодня ночью я буду ее охранять. Скажите вашим людям, чтобы не обращали внимания на серый «форд-таурус», стоящий на Квейл-Холлоу-лейн. У вас есть лишняя рация на случай, если вдруг мне понадобится помощь?
— Да, могу вам одолжить «уоки-токи».
— Отлично. Когда у вас заканчивается дежурство?
— В восемь. Сегодня я работаю с полуночи до восьми.
— Я с вами свяжусь — в том случае, если мистер Уинслоу по какой-то причине не поедет завтракать в свой клуб. Тогда вам самому придется как-нибудь выманить его из дома. Договорились?
— Ладно…
Я встал со стула и спросил:
— Как мне доехать до Квейл-Холлоу-роуд, двенадцать?
Сержант Робертс достал карту Олд-Бруквилла и, нанеся на нее цветным маркером несколько линий, показал, как добраться до места. Потом он выдал мне рацию и сказал:
— Частота уже установлена. Мой позывной — «Штаб-квартира», а ваш… гм… «Зеро». — Робертс улыбнулся.
— Понятно, — сказал я и добавил: — Если вас навестит кто-то еще из ФБР, сразу же дайте мне знать.
— Обязательно.
Мы пожали друг другу руки, и я сказал:
— Ваша помощь будет оценена по достоинству. Не сомневайтесь. Что же касается рации, то я верну ее позже.
Я вышел из полицейского участка Олд-Бруквилла с таким ощущением, что стоит захотеть, и мне вполне удастся уговорить сержанта Робертса арестовать Теда Нэша, если тот сюда заявится.
Ночь была прохладной и ясной, на небе виднелись только звезды — ни одного черного патрульного вертолета. По шоссе 25А проехали несколько редких автомобилей, и вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь кваканьем древесных лягушек.
