топлива в крыльевых баках — в баках левого крыла, по утверждению экспертов, — за чем последовал взрыв всего находившегося на борту топлива.
— Вы сразу пришли к такому выводу? — спросил я.
— Нет. Я тогда был словно загипнотизирован видом разваливавшегося на части самолета… — Спрак сделал паузу. Казалось, ему не хватало слов, чтобы описать увиденное. Потом он сказал: — Носовая секция… отделилась от фюзеляжа и стала почти отвесно падать в море. После этого — поскольку весовой баланс был нарушен, а двигатели продолжали работать на полную мощь — самолет, вернее то, что от него осталось, резко изменил положение в пространстве и начал круто забирать вверх; это продолжалось несколько секунд. Затем уцелевшая секция самолета беспорядочно закувыркалась и стала быстро терять высоту… — Спрак на секунду замолчал, потом заговорил снова: — Возможно, излагая последовательность событий, я допустил ошибку… Огромная огненная вспышка на какое-то время лишила меня возможности отчетливо видеть происходящее.
Я некоторое время молчал, потом сказал:
— Полагаю, вам приходилось видеть самолеты, сбитые ракетами класса «земля-воздух».
— Приходилось. Я видел семь самолетов, сбитых такими ракетами. Но все они были гораздо меньше «Боинга-747».
— Такого рода зрелище вызывает сильное потрясение, не правда ли?
Он покачал головой и сказал:
— Если вам когда-либо доводилось видеть падающий с неба объятый пламенем самолет, вам не забыть этого до конца своих дней.
Я кивнул в знак того, что принимаю его слова к сведению.
Капитан Спрак посмотрел на небосвод и сказал:
— С того момента как я увидел взрыв, и до того, как услышал его звук, прошло от тридцати до сорока секунд. — Он посмотрел на меня и добавил: — Каждые пять секунд звук преодолевает расстояние, равное одной миле. Исходя из этого, я пришел к выводу, что от точки взрыва меня отделяло примерно семь миль. Почти все, кто видел огненный столб, заметили его раньше, чем услышали звук взрыва, а не наоборот, как утверждают официальные источники.
Отвернувшись от океана, я прислонился спиной к перилам ограждения. Капитан Спрак продолжал стоять в прежней позе, всматриваясь в морской простор, и в этот миг очень походил на капитана дальнего плавания, озабоченного судьбой доверенного ему судна.
Как бы рассуждая вслух, он произнес:
— Вот загорелось растекающееся на поверхности воды топливо… небо озарилось огнем… над водой начали стлаться клубы белого и черного дыма… Я хотел изменить галс и идти к месту катастрофы, но потом понял, что мне вряд ли удастся преодолеть такое большое расстояние на своем крохотном судне. Кроме того, мне было бы довольно трудно маневрировать по залитой пылающим топливом океанской поверхности. — Он посмотрел на меня и сказал: — А самое главное, я знал, что выживших после этой катастрофы не будет.
Я намеренно выдержал паузу, после чего предложил:
— Давайте немного поговорим о ракетах — если, конечно, это была ракета. Как по-вашему, какого она была типа? Ну там… с системой теплового наведения или радиоуправляемая… Какие еще бывают?
— Самонаводящиеся с радиолокационной или инфракрасной боеголовкой. Это современное, высокотехнологичное оружие. — Он повернулся ко мне и спросил: — Хотите прослушать короткую лекцию о ракетах класса «земля-воздух»?
— Вроде того.
— Уж лучше я вам скажу, какой эта ракета точно не была. Итак, это не была переносная зенитная ракета с тепловой системой наведения, запускаемая с плеча.
— Это почему же?
— Потому что у таких ракет небольшая дальность, и, чтобы попасть в цель, летящую на высоте тринадцати тысяч футов, ее надо выпустить, стоя строго под объектом. Но, как я вам уже говорил, огненный столб начал подниматься над линией горизонта далеко в море. Кроме того, ракета с тепловой боеголовкой поразила бы прежде всего самый крупный источник тепла — то есть один из работавших двигателей, а поднятые из воды четыре двигателя «Боинга-747» не имели значительных повреждений. Таким образом, остаются два типа ракет — с инфракрасными боеголовками или управляемые радаром. Полагаю, что ракеты с радиолокационными боеголовками также следует исключить из списка, поскольку они посылают мощный электронный импульс, который может быть обнаружен другим радаром, в особенности мощным военным радаром, а такие поблизости имелись — не забывайте о проводившихся в этом квадрате военно-морских учениях. Так вот, наземные или авиационные радары такого рода объектов не зафиксировали. Правда, на экране контролирующего воздушные коридоры радара в Бостоне был-таки замечен подозрительный всплеск, но его отнесли на счет помех. Конечно, радар может обнаружить и ракету с инфракрасной боеголовкой, но поступающий от нее сигнал на экране малозаметен — из-за ее небольших размеров и высокой скорости. На мой взгляд, мы имеем дело с зенитной ракетой с инфракрасной системой наведения третьего поколения, которую запустили с самолета или — что более вероятно — с корабля, большой яхты.
Выслушав первую в своей жизни лекцию о ракетном оружии, я спросил:
— И где же можно достать такие ракеты?
— Высокотехнологичные зенитные ракеты с большой дальностью полета и инфракрасной системой наведения производятся только в Соединенных Штатах, России, Англии и Франции. Хотя переносные ракеты с тепловой системой наведения можно купить на черном рынке оружия во многих странах, ракеты с инфракрасными боеголовками заполучить очень непросто, так как все они находятся на строгом учете и в третьи страны практически не попадают. Правда, система учета в России поставлена неважно и шанс заполучить инфракрасную ракету российского производства — в особенности за хорошие деньги — существует.
Переварив полученную информацию, я спросил:
— Вы говорили об этом кому-нибудь из агентов ФБР?
— Нет. Тогда все мои познания в области зенитных ракетных комплексов сводились к знакомству с двумя устаревшими ракетами типа С-2 и С-6 советского производства, которыми меня пытались сбить над территорией Северного Вьетнама. — Помолчав, он добавил: — Они, знаете ли, не обладали той точностью, что нынешние. В противном случае меня бы сейчас здесь не было.
— Ясно… Значит, вы занялись изучением ракетного оружия… Когда?
— Уже после разговоров с федералами. Кстати сказать, сведения о ракетах, по крайней мере общего характера, секрета не представляют. «Джейнс» выпускает очень хорошие справочники по этой теме.
— Какая Джейн?
— Не Джейн, а «Джейнс». Это издательство, специализирующееся на книгах по вооружению. Ну, у них ежегодно выходят такие издания, как, например, справочник «Джейнс» по боевым кораблям или справочник «Джейнс» по авиационному вооружению, — и тому подобные. Существуют справочники «Джейнс» и по ракетному оружию.
— Теперь понятно, какую Джейн вы имели в виду, — хмыкнул я и спросил: — Скажите, какие нестыковки были в этой теории с зенитной ракетой? Серьезные нестыковки, заставившие в конце концов от нее отказаться?
— Это вы мне скажите, мистер Кори.
— Хорошо. Скажу вам то, о чем люди, читавшие об этом деле в газетах, давно уже знают. Во-первых, на выловленных из воды частях крыльев и фюзеляжа «боинга» следов взрывчатого вещества не обнаружено. Во-вторых, не обнаружено и характерных разрывов металла, повреждений салона, сидений, а также… человеческих тел, какие бывают при взрыве ракетной боеголовки. И вот вам третий пункт, который лично мне кажется наиболее убедительным: ни спасатели, ни водолазы, ни тралившие океанское дно суда не выловили из воды ни одного фрагмента корпуса ракеты. Если бы они нашли что-то подобное, мы бы с вами здесь сегодня не стояли.
— Это уж точно.
— Итак, допустим, двести свидетелей, включая и вас, капитан, видели в небе столб пламени. Но никаких материальных свидетельств, подтверждающих гипотезу о том, что виновницей взрыва стала ракета,
