— Да знаю я все. Она вышла замуж за типа, который не имеет никакого отношения к нашему ведомству, и сейчас живет… сейчас живет где-то на Стейтен-Айленде. А зачем она тебе?
— Чтобы это узнать, мне сначала нужно с ней поговорить.
— Глубокая мысль. Но никак не могу взять в толк, почему именно я должен ее разыскивать. Ты-то в своей конторе способен найти любого человека в этом городе меньше чем за час. И потом, почему ты звонишь мне из телефона-автомата? Что вообще происходит, Джон? Ты опять во что-нибудь вляпался?
— Нет. Просто выполняю одно поручение на стороне.
— Правда? И на какой такой стороне нынче можно разжиться халтурой?
Я посмотрел на часы. Чтобы успеть на трехчасовой паром до Стейтен-Айленда, мне необходимо заставить Фанелли заткнуться, но это легче сказать, чем сделать.
— Послушай, Дом, — сказал я. — Долго разговаривать с тобой по телефону я не могу. Что же касается пива, то мы с тобой обязательно опрокинем по паре кружек — но на следующей неделе. Может, мне к тому времени понадобятся еще кое-какие сведения. Пока же, будь добр, узнай, где живет Мари Габитоси, и позвони мне на мобильный. Хорошо?
— Подожди немного. Может, и звонить не понадобится. Дело в том, что у меня есть кое-какие связи в «рулевой будке».
Мне пришлось подождать несколько минут. «Рулевой будкой» назывался отдел кадров на Полис- Плаза, 1. Уж и не знаю, почему этот отдел Департамента полиции Нью-Йорка получил такое прозвище, но сейчас спрашивать об этом было как-то неудобно. Этот вопрос надо было задавать лет двадцать назад, когда я только начинал свою карьеру копа. Но как бы то ни было, тому, кто имеет знакомых в «рулевой будке» — а Дом Фанелли был знаком с половиной города, — не составит труда быстро получить любую справку относительно личного состава полицейского управления.
Фанелли снова взял трубку и сказал:
— На самом деле Мари Габитоси со службы не увольнялась. Просто с января 1997 года она находится в отпуске по уходу за ребенком. Ее фамилия по мужу — Лентини. Муж — человек штатский, отрада тещи… Я все пытаюсь вспомнить, что произошло с Ковальски, когда жена узнала о его шашнях с Мари…
— Дом, дай мне скорее номер ее чертова домашнего телефона.
— Мне сообщили только номер ее сотового, а адреса не дали. Записываешь?
Он продиктовал мне номер, и я сказал:
— Спасибо, Дом. Перезвоню тебе на следующей неделе.
— Или раньше, если вляпаешься в какое-нибудь дерьмо. Так или иначе, но ты должен рассказать мне о том, чем сейчас занимаешься.
— Расскажу. Обязательно.
— Ну, будь здоров. Береги себя.
— Только этим и занимаюсь. — Я повесил трубку, бросил в автомат еще одну монету и набрал номер, который дал мне Фанелли. В трубке три раза пикнуло, потом послышался женский голос.
— Алло?
— Мари Габитоси, пожалуйста.
— Говорите. Кто это?
— Джон Кори. Если помните, мы с вами одно время работали в южном Манхэттене.
— Кажется, что-то припоминаю… Что вы хотите?
На заднем плане заходились от крика по крайней мере двое ребятишек.
Я сказал:
— Мне бы хотелось поговорить с вами об одном старом деле. Мы можем где-нибудь встретиться?
— Можем. Найдите мне няньку, и я готова пить с вами хоть всю ночь.
Я рассмеялся и сказал:
— Вообще-то моя жена могла бы посидеть с вашими детьми.
— Если не ошибаюсь, ваша жена — адвокат. Поэтому было бы неплохо узнать, сколько она берет в час за такую работу?
— С адвокатом мы развелись. Теперь у меня другая жена.
— Неудивительно. Вы меня, конечно, извините, но ваша первая слишком уж задирала нос. Помните ту вечеринку, когда мы провожали на пенсию Чарли Гриббса?
— Помню. Но тогда она хлебнула лишнего — вот и выделывалась. Послушайте, почему бы мне прямо сейчас не подъехать к вам на Стейтен-Айленд? Если это, конечно, удобно?
— В принципе удобно… только вот дети с ума сходят.
— Я люблю детей.
— Вряд ли вам понравятся эти двое. Может, я могу сообщить вам все необходимое по телефону?
— Я бы предпочел поговорить с вами с глазу на глаз.
— Видите ли… Джо, мой муж… не любит, когда мне напоминают о моей прежней работе и заводят соответствующие разговоры.
— Но вы же не уволились с работы, Мари, а всего лишь находитесь в отпуске. Так что вести такие разговоры вам хотя бы изредка все-таки приходится.
— Ну ладно… приезжайте. Вы на паром успеете?
— Вроде бы.
— А как же вы вернетесь на работу?
Мне не хотелось отвечать на этот вопрос, тем более говорить о своей работе, но я считал, что обязан это сделать.
— У меня свободный график. Я агент ОАС и работаю по контракту.
В трубке повисло молчание. Потом женщина сказала:
— Я проработала в ОАС всего шесть месяцев и за это время участвовала в расследовании двух дел. Вас какое интересует?
— Последнее.
В трубке опять помолчали, потом Мари сказала:
— У меня такое чувство, что вы проводите неофициальное расследование.
— Так и есть. Дело ведь закрыто, и вы наверняка в курсе. Я узнал ваше имя от одного парня, который тоже им занимался. Мне очень нужно поговорить с вами, Мари. Как говорится, без протокола.
— И кто же назвал вам мое имя?
— Этого я вам сказать не могу, но обещаю, что оно нигде не будет фигурировать. Прошу вас, решайте скорее, поскольку я звоню из таксофона и у меня кончается мелочь. Клянусь, что более получаса у вас не отниму.
— Мой муж работает в фирме по доставке товаров. Поэтому часто заявляется домой неожиданно. А он мужчина крупный и очень ревнивый.
— Не страшно. Я сумею с ним объясниться. Ну а если не сумею, у меня на такой случай имеется пушка.
Она расхохоталась.
— Уговорили. Что я, в самом деле, все с детьми да с детьми? Не имею, что ли, права со взрослым человеком пообщаться?
Когда она назвала мне свой адрес на Стейтен-Айленде, я сказал:
— Благодарю. Теперь мне остается лишь успеть на трехчасовой паром. Быть может, пока я буду к вам ехать, вы найдете где-нибудь свой старый блокнот с записями за июль 1996 года?
Она ничего не ответила на мою просьбу и только сказала:
— Я живу в двадцати минутах езды от морского вокзала. Купите мне по дороге упаковку памперсов, ладно?
— Угхм…
— Но только обязательно фирмы «Элмо».
— Как вы сказали… «Элмо»?
— Ну да. Ох, чуть не забыла — мне нужен четвертый размер. Как раз по пути к моему дому находится магазинчик «Дуэйн-Риди». Там и купите. Ну, до скорого.
