Глава 24
В холле мистер Розенталь подвел меня к небольшой дверце, находившейся под лестницей, и отпер ее своим ключом. Потом мы спустились в помещение полуподвала, которое оказалось темным, затхлым и влажным.
— Здесь у нас винный погреб и архив, — торжественно объявил он.
— Давайте вначале наведаемся в винный погреб, — предложил я.
Мистер Розенталь посмеялся над моей первой за день шуткой, что еще больше укрепило мое расположение к этому человеку.
Потом мой спутник отпер еще одну дверь и щелкнул выключателем. В свете ламп дневного света я увидел просторное, с низким потолком помещение, сплошь заставленное канцелярскими шкафами, в которых за стеклом аккуратными рядами стояли папки с документами.
— Желаете вначале ознакомиться с анкетой Кристофера Брока? — спросил Розенталь.
— Если вас не затруднит.
Он подошел к одному из шкафов, вытащил из него здоровенную папку, на обложке которой виднелась наклейка с пометкой: «А-Д», и стал пролистывать лежавшие в ней бумаги, приговаривая:
— Это документы уволившихся сотрудников… Давайте посмотрим, что у нас здесь есть… Я требую, чтобы все личные дела хранились в алфавитном порядке… Б-р-о… может быть…
Я успел заметить, что в папке помещалось не более двух десятков анкет, и полагал, что если личного дела Кристофера Брока там нет, то искать его в архиве бессмысленно, а стало быть, эта ниточка обрывалась.
Неожиданно мистер Розенталь отступил на шаг и произнес:
— Это очень странно.
Ничего странного, парень. Наверняка дело Кристофера Брока хранится теперь на Федерал-Плаза, 26. Плохо в этом только то, что мне до него никогда не добраться.
— А как обстоят дела с Роксанной Скарангелло? — спросил я.
Мистер Розенталь был настолько озадачен пропажей документов, что не ответил на мой вопрос.
— Я о горничной, которая училась в университете, — повторил я.
— Ах да… студентка… Следуйте за мной.
Мы прошли вдоль выстроившихся в ряд шкафов, помеченных наклейками «Сезонные работники», «Временный персонал» и различными буквами.
Достав из шкафа папку с надписью «С-У», мистер Розенталь углубился в изучение ее содержимого.
— Роксанна Скарангелло… Должна быть здесь…
Я помог ему просмотреть все документы в плотно набитой папке. Мы даже перебрали их дважды.
— Ее точно зовут Роксанна Скарангелло? — спросил я.
— Конечно. Как я мог забыть? Она проработала у нас пять или шесть сезонов подряд. Хорошая девушка. Умная, красивая.
— Трудолюбивая…
— Верно… Но, знаете, я и ее анкету не могу найти. Чертовщина какая-то! Это переходит всякие границы. Я, видите ли, всегда заполняю документы и отношу их на место — чтобы не было путаницы. И вот вам, пожалуйста…
— Могло быть так, что федералы забрали у вас эти анкеты, а потом просто забыли их вернуть?
— Они, конечно, изымали документы — но только для того, чтобы сделать с них копии. После этого все было возвращено.
— Кому? Кто принял их на хранение?
— Я… точно не знаю. Полагаю, их принесли прямо сюда — в архив. Федералы проводили в этом помещении довольно много времени. — Помолчав, он добавил: — Впрочем, ксерокопии этих документов вы наверняка найдете у себя в учреждении.
— О, несомненно.
— Когда найдете, может, перешлете их мне?
— Обязательно. — Выдержав паузу, я спросил: — Вы храните сведения о сотрудниках в компьютерной базе?
— Сейчас храним, — ответил Розенталь, — а тогда, пять лет назад, этого не делали. Потому-то у нас и архив есть, и все эти шкафы с папками. — Он добавил: — Я, знаете ли, бумажная душа. В бумажные документы верю, а в компьютерные — нет.
— Я тоже, — сказал я. — Давайте теперь выясним, как обстоит дело с Люситой Гонсалес Перес.
Розенталь подошел к шкафу с надписью «Е-Г», но папки с личным делом Люситы в нем не нашлось. Тогда мы просмотрели содержимое шкафа с буквой «П», но и здесь потерпели неудачу.
Мистер Розенталь сказал:
— Очевидно, ваши сотрудники либо положили эти анкеты не туда, куда надо, либо, как вы заметили, и впрямь забыли их вернуть.
— Похоже на то. Я наведу справки у себя в офисе, — пообещал я и спросил: — Скажите, миссис Моралес сегодня в отеле?
— Где же ей еще быть?
— Вы можете попросить ее спуститься сюда?
— Конечно, могу. — Он вынул из кармана маленькую рацию типа «уоки-токи» и обратился к своей помощнице: — Сюзан? Прошу вас, передайте миссис Моралес, чтобы она спустилась в архив. Благодарю.
Посмотрев на меня с улыбкой, Розенталь спросил:
— Кажется, вы хотели взглянуть на винный погреб?
— Это была шутка. Я, видите ли, почти не пью.
— Быть может, в таком случае вы хотите взглянуть на другие документы?
— Не откажусь. — Розенталь был настоящим фанатиком архивного дела, то есть имел хобби, которое, с точки зрения копа, трудно переоценить. И он, кстати сказать, очень мне помог — даже несмотря на то, что мои предшественники пять лет назад основательно подчистили его хранилище.
Я наугад вытащил из шкафа толстенную папку, в которой обнаружил анкеты с испанскими именами. На всякий случай я просмотрел их все, но информации в них оказалось до обидного мало: несколько строк о самом служащем, сведения о его зарплате, а также выданные в разное время характеристики. Никаких тебе номеров карточек социального обеспечения или копий видов на жительство. Похоже, все эти люди работали здесь лишь от случая к случаю. Я указал на сей факт мистеру Розенталю, на что тот ответил:
— Не сомневаюсь, что все необходимые данные есть в бухгалтерии.
— Я просто уверен в этом. — Признаться, я приехал сюда вовсе не для того, чтобы уличить мистера Розенталя в нарушении законов о привлечении иностранной рабочей силы, но теперь у меня появилась возможность при необходимости немного на него надавить.
Моя работа в отделе раскрытия убийств Департамента полиции Нью-Йорка и ОАС по большей части была связана именно с документами, и хоть не относилась к разряду увлекательных, давала-таки простор для размышлений. Не раз, просматривая различные отчеты, я хлопал себя по лбу и кричал: «Эврика!» — поэтому назвать бумажную работу неблагодарной никак не могу. Иногда же копание в бумагах превращалось в поистине захватывающее занятие, сравнимое разве что с перестрелкой или погоней за до зубов вооруженным преступником. Но прошел уже год с тех пор, как в меня стреляли в последний раз, и жизнь стала казаться мне несколько однообразной. Дело «Транс уорлд эйрлайнз» нужно было мне в первую очередь для того, чтобы иметь возможность снова сказать себе, что я не зря копчу небо. К сожалению, расследуя обстоятельства катастрофы, я оказался по ту сторону закона, и теперь мне оставалось только надеяться, что на моей стороне хотя бы небесные силы.
В архив вошла красивая, средних лет женщина, по виду латиноамериканка, и с едва заметным акцентом спросила:
— Вы меня звали, мистер Розенталь?
