как у того, который зарегистрировался. Но в таких случаях достаточно просто предъявить ключ от номера или назвать имя человека, на которого он официально оформлен.
— Положим. Но если я забыл ключ в номере и не помню фамилии того, с кем сплю, вы позволите мне взять в библиотеке книгу?
Это был выпавший Питеру шанс отомстить мне за все унижения, которым я его подверг. Посмотрев на меня в упор, он бросил:
— Нет.
Потягивая виски, я продолжал листать книжку, но никаких сведений о гостях, за исключением номера комнаты и подписи, не обнаружил. Иногда рядом с одним именем на квитанции значилось второе. Как я понял — не без помощи Питера, — это было имя человека, оформившего номер на себя.
Я спросил:
— Со дня моего последнего визита к вам приезжал кто-нибудь из ФБР?
— Если и приезжал, мне об этом ничего не известно.
— Хорошо, зарегистрируйте меня в номере двести три.
Питер принялся за ту работу, которая получалась у него лучше всего, и уже через пять минут я числился постояльцем номера 203. Мне пришлось предъявить свою карточку «Американ экспресс», которой я не слишком часто пользовался во время моего пребывания в Йемене. С началом осени цены в отеле упали до полутораста долларов за ночь. Так что эта авантюра обошлось бы мне довольно дешево, если бы удалось обнаружить хоть какие-нибудь улики. В то же время все это могло стоить мне и слишком дорого, если бы ребята из УПО вычислили меня по этой карточке.
Надо сказать, что мистер Розенталь отнюдь не торопился со мной увидеться, и я, как человек действия, к тому же слишком нетерпеливый, уже подумывал о том, не попинать ли в ярости носком ботинка какую-нибудь дверь, как это иногда показывают в кино. Но я не сделал этого, поскольку тем самым наверняка огорчил бы Питера.
Мне ничего не оставалось, как сидеть в холле на диване и ждать мистера Розенталя с его ключом от архива, который — как знать? — мог оказаться и золотым ключиком, если бы с его помощью удалось отпереть дверцу, скрывавшую кратчайший путь к тайне.
Глава 36
Наконец в холл вошел Лесли Розенталь, одетый в слаксы и спортивную рубашку. Как ни странно, галстука на нем сегодня не было.
Я поднялся с места и вежливо поздоровался:
— Добрый вечер, мистер Розенталь.
— Скорее доброе утро, — ответил тот и не без ехидства осведомился: — Что, опять приехали сверять документы?
— Совершенно верно.
— В час тридцать ночи?
— Вам должно быть известно, сэр, что ФБР никогда не спит.
— Зато я сплю, — проворчал он. — У меня такое чувство, что вы прибыли сюда с не совсем обычным заданием.
— Вы сразу же пришли к такому заключению?
— Как только вы разбудили меня во втором часу ночи. Это что — вопрос жизни и смерти?
— По причинам, которые вы должны понимать, я не могу вам об этом сообщить. Вы принесли с собой ключи, как я вас просил?
— Принес. А вы принесли пропавшие папки из моего архива?
— Сказать по правде, все время после того, как мы с вами в последний раз виделись, я провел на Ближнем Востоке. Видите мой загар? Я могу показать авиационный билет.
Мистер Розенталь проигнорировал мое заявление и спросил:
— Что бы вам хотелось увидеть на этот раз?
— Я бы хотел взглянуть на квитанции, которые подписывали гости, бравшие видеокассеты из вашей библиотеки.
Пока он переваривал эту информацию, я не спускал с него глаз. Наконец Розенталь сказал:
— Мы избавились от видеотеки года три назад. — Помолчав, он добавил: — Подарили все пленки госпиталю.
— Это чрезвычайно мило с вашей стороны. Но книжечки с квитанциями вы, конечно же, сохранили.
— Думаю, они до сих пор у нас. Если, конечно, какой-нибудь идиот их не выбросил.
— Какой-нибудь идиот?.. Кто же еще, кроме вас… имеет ключи от архива?
— Никто.
— Вот и отлично. Давайте зайдем туда…
Я последовал за Розенталем к двери под лестницей. Открыв ее, он зажег свет, и мы спустились в подвал. Там Розенталь отпер архив и направился в дальний конец комнаты, где на металлических стеллажах стояли картонные коробки со старыми квитанциями. На каждой из них были проставлены месяц и год, и через минуту я уже держал в руках коробку с наклейкой: «Квитанции видеотеки. Февраль 96-го — март 97- го».
Со всех сторон осмотрев коробку, я осведомился:
— Агенты ФБР в 1996 году расспрашивали вас об этих квитанциях?
— Я рассказал федералам о системе хранения документов и больше к этому вопросу не возвращался. Если они здесь что и искали, то без моей помощи.
Выслушав его, я снял коробку со стеллажа и поставил ее на стол.
Мистер Розенталь заметил:
— Насколько я понимаю, вы считаете, что эти двое взяли напрокат видеокассету и указали на квитанции свои настоящие имена.
Все мы детективы — в большей или меньшей степени, подумал я и сказал:
— Не скрою, эта мысль приходила мне в голову. — Я открыл коробку, под завязку набитую стопками старых квитанций, и подумал, что, пожалуй, не так-то просто классифицировать и хранить все эти бумажки.
Одну за другой я стал вынимать стопки квитанций, внимательно глядя на проставленные на обложках даты. Иногда мне казалось, что вместо нужной мне книжечки я найду адресованное мне послание от Лайэма Гриффита: «Вот так-то, Кори, мать твою!»
Просматривая квитанции, я спросил:
— Зачем вы все это здесь держите?
— У меня такая система: хранить все документы семь лет. Мало ли какие вопросы могут возникнуть у налоговой службы. — Посмотрев на меня, он добавил: — Или у ФБР. Я считаю, что семь лет — это оптимальный срок.
— Да, никогда не лишне прикрыть свою задницу, — заметил я.
Вытащив из общей стопки книжечку, датированную 12 июня — 25 июля 1996 года, я подошел поближе к лампе и начал ее пролистывать.
Мистер Розенталь сказал:
— Мы можем еще просмотреть квитанции на взятые в библиотеке книги — если вы не найдете то, что ищете.
— Конечно, — согласился я, дрожащими от волнения руками листая страничку за страничкой, чтобы поскорее добраться до заветной даты — 17 июля 1996 года.
Первая квитанция за это число находилась вверху страницы и была подписана неким Кевином Мабри из номера 109, взявшим для просмотра видеофильм «Буч Кэссиди и Санденс Кид». На следующей квитанции на этой же странице значилось имя Элис Янг из коттеджа номер 3, которая захотела посмотреть «Последнее
