С этими явлениями больная поступила в Боткинскую больницу. Через несколько дней появились кратковременные расстройства сознания, больная не могла найти своей палаты, постели. В 1933 г. была переведена в психиатрическую клинику ВИЭМ.
Ко времени нашего исследования психический статус больной характеризуется следующим образом. Больная в ясном сознании, правильно ориентирована в окружающем. Несколько амимична. Тихий, мало модулирующий голос. Много лежит, жалуясь на утомляемость и головные боли. С трудом и не сразу дает анамнестические сведения, при этом останавливается на подробностях, не имеющих отношения к существу вопросов. Мало читает — «не хватает, — отмечает больная, — живого воображения». Внешне добродушна, эмоциональна. Это состояние, однако, быстро сменяется раздражительностью, злобностью, доходящими до аффективной взрывчатости. Вместе с эмоциональной лабильностью отмечается в общем бедная и довольно однотипная аффективная жизнь с очень узким кругом привязанностей, безразличное отношение к людям, к работе, к общественной жизни, к литературе, раньше очень любимой.
На этом фоне общего эмоционального однообразия имеется заинтересованность в выздоровлении.
Экспериментально-психологическое исследование не выявляет каких-либо грубых изменений психической деятельности больной. Больная правильно усваивала инструкцию, передавала хорошо содержание, подтекст прочитанной книги, понимала условный смысл пословиц, метафор. Обнаружились лишь некоторая пассивность и отсутствие заинтересованности в экспериментальной ситуации.
Вместе с тем патопсихологическое исследование выявило грубые нарушения узнавания предметов. Больная совсем не узнавала 40 % предъявленных ей изображений. Так, нарисованный гриб она называет «стог сена», спички — кристаллами. Среди остальных 60 % были тоже разнообразные искажения. Сюжет картины больная тоже улавливает не сразу, а лишь после длительных фиксаций на отдельных деталях. Процесс восприятия носит характер отгадывания: «Чтобы это могло быть — расческа? На чем она сидит — на кресле, стуле? Чтобы это могло быть — плита? Корыто?» и т. п. При показе известной картины «Смертница» больная говорит: «Что это за женщина, о чем-то задумалась? На чем она сидит? На кровати? Что это за тени?»
Приведем данные протокола исследования.
Протокол экспериментально-психологического исследования больной В.
| Предъявленный рисунок карточки лото | Описание больной |
|---|---|
| Щетка зубная | Щетка, вероятно половая. А это что? Желтенькая полосочка, вероятно бахрома. |
| Пионерский барабан | Горшок с кисточкой. Экспериментатор: может быть что-нибудь другое? Больная: булка, которую кладут в кастрюлю, а это кренделек (на палочку). Похоже и на шапку, а это что такое? |
| Кнопки | треугольники, вероятно протоплазмовая клетка |
| Перья | Перья |
| Книга | Книга с бисерным почерком |
| Спички | Свечи горящие, это не может быть; а это не может быть кристаллы в лампе? |
| Два барабана | То же самое, что и раньше, только две штуки; знакомое и незнакомое. Экспериментатор: детская игрушка. Больная: может, губка круглая для стола? |
| Перья для туши | Факелы, носят в театрах или длинные ручки с пером |
| Карандаш | Свеча, тут уж ясно, что свеча |
| Кисточка | Кисточка |
| Пионерская труба | Музыкальный инструмент, флейта. Или труба |
| Стручья | Растение, морковка по форме, а по хвостику вот не знаю |
| Самолет | Это стрелка (указывает на хвост самолета). Это балкон, но при чем тут стрелка, две ножки? |
Даже при правильном названии у больной всегда отмечалось сомнение и неуверенность, она ищет опорные пункты в рисунке для того, чтобы подтвердить ими правильность своего вывода. Так, больная узнала изображение коровы, но сразу наступили обычные для больной сомнения — «это корова какой-то определенной породы: морда у нее не коровья, больно уж умная морда, нет не корова. Чтобы это могло быть за животное? Да нет — это корова, вот (указывает на вымя)».
При таком выраженном нарушении узнавания рисунков больная прекрасно узнавала геометрические формы, дополняла незаконченные рисунки согласно структурным законам. Больше того, не узнавая предмет
