Одри оглянулся и увидел Хэмлина за рулем «дуйсенберга». Не дожидаясь ответа, он открыл дверцу. Одри сел в машину. Хэмлин включил зажигание, и «дуйсенберг» рванулся вперед, дверца захлопнулась. Поворот направо на Тейлор… мимо мелькали деревья, красный кирпич католической школы. В глаза Одри бросился золотой купол собора, мерцающий в холодном солнечном свете. Поворот на Линделл-бульвар, ведущий на запад, дома, деревья, все сливается в красные, зеленые, желтые пятна по мере того, как «дуйсенберг» набирает скорость. Скиннер… здесь город заканчивается. Улицы были зловеще пусты.
Хэмлин молчал, сосредоточенно вглядываясь в дорогу. Выехав за Клейтон, он почти вдавил педаль газа в пол. Казалось, машина оторвалась от земли вместе с подхваченными ветром опавшими листьями. Одри, должно быть, задремал. Автомобиль снова ехал довольно медленно по грунтовой дороге, но то, что Одри увидел вокруг, ничуть не напоминало обычный пейзаж Миссури. Перед ним простиралась абсолютно плоская и пыльная долина, а на обочине дороги были какие-то люди в белых одеждах. Внезапно шестеро юношей, на которых не было ничего, кроме цветных плавок, преградили…
Встречай меня на ярмарке
…дорогу. У предводителя был маузер, прикрепленный к прикладу винтовки. Одри сразу же узнал это оружие. Он видел его в каталоге Штегера «Библия стрелка», который прочел с религиозным благоговением, внимательно изучив все представленные там виды вооружения и выбрав те из них, которые ему хотелось взять с собой, когда он станет джентльменом-искателем приключений. Он знал, что калибр данной разновидности составляет девять миллиметров, но патроны у него другие, не такие, как у «люгера». Знал и то, что деревянный приклад служит чем-то вроде кобуры; а также, что магазин, который располагается не в рукоятке, а перед ней, используется в качестве захвата, чтобы уменьшить колебания орудия при стрельбе; еще он знал, что в магазине девять патронов. Руководитель приблизился к машине.
Хэмлин что-то сообщил ему в немногих словах на незнакомом Одри языке, и тот кивнул.
— Мы оставим машину здесь, — сказал Джон. Одри вышел. Они находились на краю того, что производило впечатление огромной ярмарки: палатки и огни в ярко-коричневых тонах заката заполняли все пространство чуть ли не до самого горизонта. Одри понял, что самым хорошим тоном здесь будет не задавать вообще никаких вопросов. Он последовал за Джоном по площади. Повсюду в окружении групп зевак выступали различные артисты. Он попытался краем глаза ухватить происходящее, но Джон шел очень быстро, как будто торопился на заранее запланированную встречу.
— «Но должен я вернуться в срок, но до ночлега путь далек, но до ночлега путь далек» [31], — механически проскандировал про себя Одри.
В середине одной из группок двое парней демонстрировали приемы джиу-джитсу. Когда-то Одри заказал себе книгу по джиу-джитсу через одну почтовую компанию в Висконсине. Но вскоре обнаружил, что схемы и описания, приводимые в книге, совершенно невозможно понять… «Схватите противника за правый рукав левой рукой и резко дерните вниз, одновременно правой рукой сжав его левый лацкан. Сразу же переместите свою левую ногу за его правую пятку. Выпрямитесь, повернувшись направо. Ваш противник тяжело рухнет на землю». Одри увидел, как один из парней упал навзничь, уперев ногу в живот другого. Затем резко выпрямил ногу, каждый мускул отчетливо выделился на ней, словно мрамор на угасающем солнце, и парень перелетел через головы зрителей, как кошка, приземлившись на ноги.
Все остальное, что происходило на площади, было загадочным. Посреди одной из групп ребята одевались и раздевались с немыслимой скоростью. Одри прошел мимо кучки людей, внутри которой какая- то странного вида пушистая обезьяна набрасывалась на манекен с ножом, тренер же стоял за ней и подавал ей беззвучные сигналы. Здесь нигде не было шумных капризных детей и самодовольных семейств. На людях, которые ему встречались, были либо только цветные, либо кожаные плавки, либо шорты до колен, либо свободные одежды в арабском стиле. Большинство присутствующих не вышли еще из подросткового возраста, людей постарше было совсем немного. Мимо в фиакре проехал седовласый мужчина. Вокруг площади вдоль деревянных мостовых располагались дома, кафе, турецкие бани. Одри почувствовал доносившийся откуда-то аромат моря. От площади в разные стороны расходились улицы и переулки. У порогов домов толпились подростки.
Проходя мимо, Одри замечал такие сцены, от которых кровь приливала к ушам и начинала пульсировать в паху. Неудивительно, ведь некоторые ребята теряли контроль (так Одри именовал эрекцию) и занимались этим друг с другом. Он почувствовал растущее напряжение внизу живота. Джон повернул на заросшую травой улицу с булыжной мостовой. Голубоватые сумерки и деревья впереди — все снова напоминало Сент-Луис. Вот и старый фонарщик. Ну, вот и они. Красно-кирпичные дома на углу. Лужайка заросла травой, а потрескавшийся тротуар завален листьями. Джон открыл боковую дверь под навесом.
— Дом моего отца. Входи.
Темная лестница, ведущая на верхний этаж. Джон открывает дверь и зажигает свет. Мансардная комната с двуспальной металлической кроватью, умывальником, медным сверкающим тазом и кувшином. Одри заметил несколько гравюр на стене с изображением чего-то похожего на ту ярмарку, на которой они только что побывали. Рядом книжный шкаф с книгами в кожаных переплетах и золотым обрезом. Джон снял пиджак, галстук и рубашку, налил воды в таз и вымыл лицо и шею, после чего вытерся голубым полотенцем, сел на край кровати и снял туфли и носки.
Затем он лег навзничь на кровать, поджав ноги, подложил подушки под голову, выбрал апельсин из корзины с фруктами на ночном столике. Он очистил фрукт, и аромат апельсинов наполнил комнату. Он ел его, брызгая соком себе на грудь. Одри умывался, не сняв рубашки.
— Брось мне вон ту тряпку, Одри.
Джон стер апельсиновый сок с груди и облизал пальцы, зажег сигарету и стал всматриваться в Одри сквозь облачко дыма.
— Я хочу посмотреть, какой ты без одежды, Одри.
Холод в животе… развязывание шнурков… ботинки, падающие на пол… брюки, аккуратно сложенные на стуле. Он встал.
— И трусы тоже снимай.
Одри запутался в них… они съехали до лодыжек… он швырнул их на стул… его нагота… рука Джона, втирающая смазку, и серебристые искры у него за глазами. А в голове роятся странные образы. Ему кажется, что когда-то очень давно он жил в этой комнате… на потолке свет от автомобильных фар с улицы и открывающиеся и закрывающиеся двери на лестнице…
— Мы оба пользуемся медным тазиком в мансардной комнате после того, как вернулся Джонни.
Песок, который разносит ветер, запах рыбы и мертвые глаза в дверном проеме, убогие кварталы забытого города. Я начал припоминать ломбарды, винтовки и медные затворы на окнах, мексиканские рестораны, дома, в которых сдаются грошовые комнатушки, холодный ветер с моря. Мертвые глаза, казалось, смотрели на какое-то отдаленное начало воспоминаний о том парне, старый каток… теперь в любое мгновение… Кто упомянул об Атлантик-сити?.. ржавая арматура вокруг дыр с неровными краями… Кабинет Вэна… врач что-то пишет… Отель «Глобус»… Грандиозная Катастрофа в Атлантике… имя адрес отель все правильно?., номер… наряд полиции впереди выстроил вдоль стены семерых ребят. Слишком поздно поворачивать назад, они нас заметили. И тут я увидел фотографов, гораздо больше фотографов, чем мог бы привлечь рутинный обыск. Я незаметно протянул руку за гранатой. Коп сделал шаг в нашу сторону. Я надавил на ударник, поднял руки, одновременно подбросив гранату вверх. От взрыва все вокруг заволокло черным дымом, и мы бросились бежать по темной улице по направлению к заграждению. У нас за спиной город разлетался на мелкие кусочки.
Грандиозная Катастрофа в Атлантике…
Все подробности читайте у нас.
Мы бежали, пока не вынырнули из серебристо-черного тумана в предвечерний свет клонящегося к закату солнца на окраинную улицу с потрескавшимися мостовыми и острым запахом травы.
— Ребята на роликовых коньках уже близко. — Проходя мимо колонн и столбов, Диб касался их.
Он указал на оштукатуренное здание, занимавшее половину квартала.
