Артак поник головой.
Старшая госпожа, сломленная душевными переживаниями, совершенно обессилела; ее увели в келью. Вардан, сопровождаемый остальными нахарарами, последовал за нею. Но и здесь, в этой замкнутой семейной обстановке, все родные казались охладевшими друг к другу, чужими. Отчужденно глядела на мужа госпожа Дестрик, как-то иначе выглядели все остальные… Неужели родные продолжают негодовать на него, подозревать, чуждаться его, не хотят простить?.. Так глядели они на него и при первой встрече, в церкви. Но почему не радуются они теперь, почему не согрелось их сердце, когда недоразумение рассеялось? Или, может быть, с трудом забывается однажды запавшее в душу сомнение? Ему причиняло боль отношение жены, хотя он и понимал, как сильно пострадала ее гордость. С сердечной болью подошел он к ложу Старшей госпожи и стал на колени.
Старшая госпожа с любовью перекрестила сперва его, затем и остальных нахараров, которые подошаи к ней со смущением и стыдом. Старшую госпожу лихорадило, она слегка заговаривалась. Но какая-то внутренняя сила боролась в ней с болезнью, – жив был ее дух, пылкий и воинствующий.
– Если умру я, положи со мной горсть земли из могилы подвижников! – печально и задумчиво сказала она.
– Свята воля твоя, мать!.. – ответил Вардан, целуя ей руку.
– Зачем умирать тебе, Мать-госпожа? – обратился к ней азарапет. – Еще увидишь страну Армянскую освобожденной!
– Увидела сына – значит и страну Армянскую увидела свободной! – горячо воскликнула та.
Вардан с нахарарами вышел на паперть.
Артак задержался, чтоб обменяться хотя бы взглядом с княгиней Шушаник, узнать от нее что-нибудь новое об Анаит. Он уже не мог владеть собой. Приказ Вардана не отлучаться выводил молодого князя из себя. Хотелось также выяснить, почему так холодны к нему госпожа Дестрик и княгиня Шушаник.
Нахарары спускались по ступенькам, когда княгиня Шушаник выбежала вслед за ними и, нагнав Артака, незаметно вложила ему в руки небольшую рукопись.
– Что это? – с изумлением спросил Артак.
– Она составила и разрисовала…
«Она!..» – с дрожью в сердце подумал Артак, но тотчас насторожился, почувствовав что-то недоговоренное и тревожное в словах княгини Шушаник.
– Составила и разрисовала, но,..
– Но что? – беспокойно повторил Артак. Княгиня Шушаник махнула рукой:
– После об этом, после! Сам видишь, князь, что происходит…
– Но каково ее состояние, княгиня? Ведь она одна! Может быть, умирает… Я пойду к ней!
– Нет, нет, князь, не надо! – решительно заявила госпожа Шушаник и быстро скрылась за дверью.
Артак оглянулся: Вардан и нахарары стояли и ждали его.
Служитель со смиренным поклоном отвел полог, и в шатер вошел, впереди своих приверженцев, Васак.
– Давайте кончим!.. – произнес он настойчиво и требовательно.
– Что мы должны кончать? – нахмурился Вардан. – Я теперь повстанец. Я восстал против державы арийской и намерен поднять против нее всю страну. Я не дикарь неразумный: знаю, против кого иду войной. Я обращусь ко всем. Кто за родину, за народ – тот пойдет со мной, с нами. Кто против страны – пойдет против нас… Выбирайте же!
– Мы уже выбрали! – заявил Васак. – Мы также повстанцы. Но мы требуем выполнения наших условий.
– Ну что ж, требуйте! – не без насмешки отозвался Вардан. – Значит, приступаем, государи? – обратился он ко всем. – Немедленно идем громить персов, засевших в Зарехаване. Боем будешь рукоьодить ты, государь Гнуни! Выступишь немедленно. Желаю успеха тебе!
– Во имя Господа! – отозвался Атом, просветлевший от предвкушения предстоящил боев. Он поспешил в лагерь.
Беседа на клеилась. Один за другим нахарары разошлись по своим шатрам, чтоб приготовиться к возвращению в Айрарат. Артак Рштуни заявил, что желает раньше съездить к себе на родину, в Рштуник. Он был зол на сепуха, командовавшего рштунийским полком, за то, что тот согласился выделить отряд в распоряжение Атома. Но еще более гневался он на своего тестя Гедеона, который, как ему донеслч, содействовал Атому. Ему не терпелось поскорее наказать Гедеона, чтоб утолить злобу и успокоиться.
Васак распорядился привести к нему сепуха, командовавшего сюнийским отрядом. Об этом сообщили Вардану, и он разрешил освободить сепуха. Сюнийца привели к Васаку.
– Тяжелая у тебя рана? – спросил Васак.
– В душе у меня рана, князь! – с горечью ответил сепух.
– Терпи! – сказал Васак, окидывая сепуха пристальным, испытующим взглядом. – Иди займись своим делом… Сепух ошепомленно смотрел на него.
– Вновь будешь командовав моим полком!.. Сепух не сводил с него изумленного взгляда.
– И поведешь полк против персов! – закончил Васак.
– Куда прикажешь – хоть в огонь, хоть в воду! – грубовато ответил сепух.
Васак через дворецкого передал Вардану просьбу освободить сепуха из заключения и восстановить его в звании командира сю нийского полка. Вардан не возражал.
Чтоб предупредить подобное же ходатайство со стороны Артака Рштуни, он приказал освободить и восстановить в должности и командира рштунийского полка.
Не возражал Вардан и против намерения Артака Рштуни побывать в Рштунике перед выездом в Айрарат.
Атом пустился в путь на Зарехаван. Вардан же вызвал к себе Артака Мокац и выразил пожелание, чтоб тот отправился к Бзнунийскому морю и на месте проследил за всем тем, что будет происходить в Рштунике и Хорхорунике Он приказал Артаку подготовить все для набора и военной подготовки народного ополчения и лично руководить этим делом. Одновременно он попросил Артака сопровождать с особым охранным отрядом Старшую госпожу и остальных женщин, возвращавшихся домой в замок Огакан.
Артак с понятной радостью принял эти поручения, хотя его глубоко интересовали и предстоящие события в Айрарате и повстанческое движение в центре страны.
Вестей от Атома Вардану пришлось ждать недолго. Уже на следующий день к полудню гонец доложил, что засевшие в Зарехаване персидские отряды разгромлены и рассеяны. Послав Атому приказ идти на соединение с ним, Вардан простился со Старшей госпожой и другими родными и, распорядившись доставить больных в Огакан, выступил из Ангха в направлении Aйрарата.
Дороги опустели, местность, только что служившая ареной бурных событий, обезлюдела.
Спустя несколько дней Старшая госпожа заявила, что может пуститься в дорогу. Но Анаит не поправлялась, и Старшая госпожа распорядилась отложить отъезд. По-видимому, выжидать пришлось бы долго, да и неизвестно было, чем завершится это ожидание. Монахиня не подавала никаких надежд на исцеление… Анаит, у которой бывали моменты просветления сознания, заявила, что она в состоянии ехать. Решено было сделать попытку, Артак распорядился привести запряженные буйволами арбы: установили на них шатры и, уложив больных, пустились в дорогу. Первые дни Анаит крепилась, но на полдороге положение ее настолько ухудшилось, что пришлось остановиться в какой-то деревушке и перенести ее в хижину, расположенную у речки, чуть повыше мельницы.
Узнав, кто их гости, хозяева приняли их очень тепло. Это были родители юноши, похороненного у церковной ограды. Артак едва припомнил их – так смятенны и рассеянны были его мысли. Хозяин хижины был сельским мельником. Кроме убитого сына, у него было еще двое: старший, высокий, длинноусый, хмурый на вид парень, работал на мельнице; младший, едва вышедший из отроческого возраста, смотрел за скотом. Дома суетилась слоенная старушка -мать мельника. На пороге мельницы дремал его престарелый отец.
Спокойным выглядело мирное село; казалось, оно никак не откликается на волнения, охватившие всю страну. Обратившись лицом к бледному, словно мраморному Бзнунийскому морю, оно выглядело погруженным в глубокую думу.
Под лучами солнца золотились поля и обнаженные горы. То спокойно, то задумчиво, то весело плеща,
