договорился на после праздников, я же говорил тебе. Сейчас они позвонили, надо ехать.
— Кто позвонили? — опять тупо спросил Виталий.
— Да ты че, блин, в натуре? — уже не выдержал Репа. — Ты фильм доснимать хочешь или нет? Там люди ждут! Надо, чтоб они сами все услышали от тебя, от автора!
— А-а-а, — вспомнил все Виталий. — Ну да! Ну заезжай за мной через час, поедем.
— Не через час, а через полчаса. Давай раскачивайся, я еду, — бросил в трубку Репа и отключился.
Виталий встал и, пройдя в ванную, посмотрел на себя в зеркало. Вид вроде был нормальный, но если бы через телефон передавался и запах, Сергей бы сразу почувствовал исходящий из трубки перегар. Виталий и сам даже его чувствовал, несмотря на головную боль. Но полчаса вполне хватило ему, чтобы привести себя в божеский вид и, закинув в рот оставшиеся полпачки жевательной резинки, он вышел к уже подъехавшему Репе.
— Я думал, что завтра, девятого, — сказал Виталий, садясь в машину. — Сегодня ж воскресенье… Да и вообще, каникулы же до десятого…
— Деловые люди не могут по столько отдыхать, — перебил его Репа. — Они специально сегодня собрались.
— Угу, по твоей просьбе, наверное? — с улыбкой спросил Виталий. — Да ладно, едем — значит, едем. Я-то готов.
— Я вижу, что готов, вон стекла все запотели. Ты же не пил вроде? Че случилось?
Виталий посмотрел на стекла, они были чистыми. Значит Репа, просто почувствовал запах, все еще исходящий от него.
— Умерла… — сказал Виталий задумавшись… — любовь.
— На похоронах, что ли, был? — не понял Репа. — Что за Любовь? Люба, что ль, какая?
— А-а, — махнул рукой Виталий. — Что ни делается — все к лучшему.
— Ну ты даешь! — удивился Сергей. — Умирают и к лучшему? Ну, ладно, это твои дела. Чувствуешь-то себя как? Нормально?
— Пойдет. Как ты перегар почувствовал?
— В машине потому что. На вот, выпей, — Репа протянул ему какой-то пакетик, — запаха не будет. Как подъедем, еще один дам, на всякий случай. Там люди серьезные, в культуре в этой. Я на них через коммерса своего бывшего вышел. Он их фильмы еще лет десять назад спонсировал, когда на высоте был. Теперь они сами продюсеры.
Когда они вышли из офиса продюсеров, Репа с восхищением произнес:
— Ну ты даешь! Я, бля буду, думал ты посерьезке. Теперь они точно с Иванычем разговаривать больше не будут.
— Иваныч, это кто? — спросил Виталий.
— Ну, коммерс бывший, который меня на них вывел. Так че, думаешь, не дали бы «бабки»?
— Конечно, нет. Ты бы дал два миллиона человеку с четырьмя судимостями? Все, больше ни с кем не разговаривай на эту тему. Зарекался же, бля, не ходить больше ни к кому, — Бандера сплюнул от досады. — Тебя послушал…
— Да ладно тебе… Был же шанс, че его упускать было? Так че теперь делать будем?
— Фирму твою продадим, — сказал Виталий с серьезным видом.
— Да это триста штук, не больше! — возмущенно сказал Репа. — А дальше?
— Да шучу я, — усмехнулся Виталий, — шучу. — Книги писать буду, все равно делать больше нечего. Пусть люди хоть книги читают, — он перестал улыбаться и, подумав, добавил: — Не пропадать же таланту.
— А «Начало»? — удивился Репа.
— «Начало» доснимаем когда-нибудь. Дядя Миша долгострой свой закончит и доснимаем.
— Ну, а сейчас, что делать будем?
— Сейчас? — переспросил Виталий и, немного подумав, ответил: — Есть кто-нибудь похожий на меня с загранпаспортом? Поехали в Турин, наших поддержим. Может, хоть в этот раз выиграют? Это ж не футболисты, на них можно надеяться.
— Ты про хоккеистов? Да я не знаю их никого. И не болельщик я, наверное.
— Эх, Серега, — похлопал его по плечу Виталий. — Настоящий болельщик не тот, кто за страну свою переживает или чьи друзья на льду играют, а тот, кто больше денег за игру поставил. Поехали, будешь болеть, как никто другой, я тебе гарантирую.
Репа посмотрел на него улыбнувшись и, подумав немного, согласно кивнул головой.
Счет на табло горел 3:0 в пользу финнов. Виталий не стал в этот раз рисковать и предусмотрительно поставил на наших только тысячу евро, да и то только из чувства патриотизма. Уж больно не стабильно они играли на этой олимпиаде, в отличие от финнов, которые не проиграли ни одного матча. Поэтому он сидел спокойно и даже думал, как бы пробраться через заполненные трибуны в туалет, они сидели в самой середине ряда. А когда зазвонил телефон он сразу ответил и разговаривал спокойно.
— У Хомы крыша поехала после похорон его телки, — сообщил ему Скороход из Владивостока, где он теперь работал. — Она у него в банке же работала, а там пожар был.
— В огне что ли сгорела? — удивился Виталий и, обладая криминальным складом ума вдруг спросил. — Там что, ревизия должна была быть?
— Что-то вроде годового отчета, они как раз над ним работали. А ты откуда знаешь? — в голосе Скорохода звучало удивление.
— Да так… подумал просто. Причину пожара уже установили? Поджег?
— Да не-е… Там вроде окурок кто-то не потушил. По крайней мере версию такую рассматривают.
— Окурок?! — опешил Виталий и, думая, что друг что-то напутал, переспросил: — Она точно на пожаре сгорела?
— Ну да. Их там человек десять погибло.
Виталий сидел открыв рот. Накануне ревизии в банке происходит пожар такой силы, что гибнут люди, а в качестве причины рассматривают непотушенный бычок.
— Да-а, в этой стране есть где разгуляться, — протянул Виталий и спросил: — Может, рано мы соскочили с криминала, а?
— Чего? — не расслышал Скороход.
— Да так, ничего, — не стал развивать тему Виталий. — Хоме помоги, чем можешь. Твой же моряк.
Лекарства если нужны будут какие, позвонишь, — напутствовал он друга и попрощался.
Размышляя над услышанным он понял, почему не стал развивать тему о возвращении в криминал. Сколько бы не было в этой стране дураков, возвращаться на скользкую дорожку уже просто не хотелось. Улыбнувшись своим мыслям он опять включился в игру.
Слева орал благим матом Репа, который поставил на наших весь выигрыш от прошлой игры. Тогда он тоже кричал до слез, и, когда наши забили канадцам на самой последней минуте, он заплакал от счастья. Получилось, что он угадал счет.
Сейчас же, хоть времени, по хоккейным меркам было предостаточно, игра наших почти не оставляла никаких сомнений в том, что весь выигрыш Репы наши хоккеисты отбирают у него обратно и еще неизвестно, отыграется ли он в игре за третье место. Как говорится, Бог дал, Бог взял. Но Сергей не терял надежды, ведь в этой игре три гола забивали, бывало, за полторы минуты. И всем своим красноречием он подгонял наших вперед, то называя их родненькими и другими ласковыми словами, то матеря за ошибки. Финнов же, отбирающих победу и у сборной России, и у него, он от злости поносил последними словами.
— Ну что ты раком встала, шалава заграничная?! — орал он на кого-то из финских хоккеистов, упавшего на колени. — Хочешь, чтоб тебя засадили?! — и заметив оказавшегося перед лицом находящегося в партере финна нашего хоккеиста, заорал: — О! Дай ей за щеку, членососке этой!»
Слушая его, Виталий сразу вспомнил Ирину и закрыл глаза. Сцена в ее машине с Питэром опять ясно
