смести все человеческие ценности из-за пустопорожней ничтожной близости с мальчишкой!..
Только жалость к Леле и остатки давней любви остановили Киру,
- она хотела повернуться и уйти от этой обезумевшей самки. И попыталась, - в который раз! Но теперь - в последний! - внушить Леле хоть какие-то доступные ее пониманию истины.
- Послушай, Елена, - сказала Кира урезонивающе, - Ты права, никто никому ничего не должен. Ты можешь жить, как тебе хочется и нравится. Я сама считала, что тебе надо уйти от своего мужа, который тебя не уважает, и стать свободной. Но для чего? Для того, чтобы понять, какова твоя жизнь и что тебе нужно,- на холодную голову подумать об этом, на свободе. Теперь-то я понимаю, - тебе нужна свобода ради пошлой связи с мальчишкой, ради унизительного рабства у него. Через неделю спанья с ним, ты будешь подавать ему кофе в постель, не он - тебе! Ты! Через месяц - его любовнице, а через полтора - или раньше - он тебя выкинет, как ненужное тряпье. Ты хоть это понимаешь?
Леля плохо понимала, что говорит Кира и уловила только, что будет носить Мите кофе в постель и упрямо заявила: буду. Буду - кофе в постель.
Кира взяла ее руку, холодную, без перчатки, влажную от дождя, и без всякого пафоса, проникновенно сказала: Лелька, дурочка, но ведь он женат. На той самой Нэле, помнишь? У них ребенок, мальчик. Митенька. Они любят друг друга. А папа Нэли - Министр... Ты прости меня, но выглядишь ты полной дурой, скорее, - сошедшей с ума. Не в моих глазах, ты знаешь, я тебе все прощаю. В глазах того же Митьки. Набитой дурой, свихнувшейся на сексе стареющей бабой!
Леля опустила голову и, зная, что скажет чушь, прошептала: все равно. Мне все равно.
И странно, чем бессмысленнее и больше упорствовала Леля, тем спокойнее и доброжелательнее становилась Кира,- она уже понимала, что теперь Лелька упрямится от стыда и незнания, как развязать узелок, который сама же и завязала, вызвав Киру на мокрый бульвар.
Кира жалела ее и думала, какое великое счастье, что ей не приходилось биться головой о стены из-за ничтожества, мужчины,- существа другого пола и мира...
На что Леле - Митя? Она его знает? Он поразил ее умом и интеллектом? Добротой? Чем? Ничем. Леля, как обычная баба, бесится из-за смешных - на взгляд Киры - вещей: нюансов различности строения и неудовлетворенной физиологии. А какие слова при этом мизере употребляются: Свобода! Радость. Счастье! Все почти вселенское... Бедная, бедная Лелька, со своей бабьей сущностью.
Кира ласково обратилась к подруге: Лелька, милая, возьми себя в руки. Все пройдет, поверь. Да ты и сама это знаешь. Перетерпи. Как боль. Болезнь. Перетерпи, сжав зубы.
Лелю снова подбросило: не буду терпеть! Не хочу! Терпите вы! Ненавижу терпение! И буду видеть его каждый день! Он у нас на практике!
Тут вздрогнула Кира: так вот отчего такой любовный взрыв!.. Они видятся... Она подумала вдруг, что, наверное, надо скаать об этом Нэле...
Но это было лишь мгновение, - какое ей дело до митиного семейства и его благополучия! Ее пугала своей неудержимостью Леля. - Ах, вот оно что! Медленно и со значением произнесла Кира, - и ты собралась стать его любовницей?
Пока это слово не произносилось, прикрываясь фиговыми цветочками и листиками иных, более красивеньких и романтических слов, будучи произнесенным, нарушило в принципе-то благостную, - несмотря ни на что, - и как бы философскую атмосферу, ударило, как попавший в лужу камень, разбрызгав грязь и мокроту.
Леля пришла в себя и поняла, ЧТО она наговорила и наворотила. И попыталась что-то исправить,- ей и в самом деле было нестерпимо стыдно за себя.
- Кира, прости меня, ничего я делать не буду... Ты же понимаешь! Это так... Наваждение. Я же все понимаю, Боже мой! Неужели ты думаешь, что я... Какой-то сегодня дурной настрой, мне некому было выговориться, а теперь прошло... Бывает иногда... Бывает же... - она смотрела на Киру жалобными глазами и говорила все это совершенно искренне, как перед тем - абсолютно противоположное.
И Кира поняла.
Они шли по бульвару молча и спокойно, а Леля вспоминала кирины слова о том, что Митя любит свою жену и у них ребенок и папа
- Министр. И все больше съеживалась и заболевала от своей недостойной вспышки и от себя самой...
... Перетерпеть. Перемочься. И через некоторое время понять, что все ушло. И что? Чем она будет жить?.. Но об этом думать запрещено. Перемочь. Все.
Наутро Митя и Елена Николаевна встретились в столовой.
Митя шел с подносом, на котором стоял его обед, а Елена Николаевна с Верой вошли.
Митя увидел ее и дико, безудержно, покраснел, пролепетав кое-как: здравствуйте... Он не уловил, ответила ли она, а плюхнулся за ближайший столик. К нему подсели парень и девушка из профсоюза и стали петь дифирамбы.
Девушка сказала, что в следующий раз они пригласят кого-нибудь из великих - Окуджаву, например, или Евтушенко, и тогда митина карьера поэта обеспечена.
Митя слушал в полуха, - он следил, пройдет ли мимо Елена Николаевна?
И она прошла со своей рыжей спутницей и Митя вдруг спросил, - это было неловко и не к месту, тем более, что рядом с ним сидела смазливенькая девушка, явно им интересующаяся,- что это за дамы?
Девушка пожала плечами, а парень незаинтересовано сообщил, что они из английского отдела научной литературы, держатся особняком, впрочем, успеха не имеют, так как одна не самая юная, а другая, видимо, слишком высокого о себе мнения.
Митя сразу перестал симпатизировать этому парню.
Леля была необыкновенно хороша, - в темносинем бархатном костюме, с белым кружевным воротником и манжетами, похудевшая и чуть утратившая свою яркость.
Это ей шло, посчитал Митя.
Презрев удивленных своих собеседников, он проводил Лелю загоревшимися глазами, восхищаясь ею и чувствуя, как замершая было любовь вспыхивает с новой силой. Она - королева. Эта тонкая талия и широкие бедра! Поступь! Длинные, до плеч, пепельные волосы, собранные под бархатный обруч!..
Ему хотелось броситься за ней, но он все же этого не сделал. Да и зачем? Теперь он знал, где ее найти.
Весь день у Мити было роскошное настроение. Он был весел, обаятелен и смешлив. Обсуждал новости, болтал, кокетничал с девушками.
Дома Митя тоже был не совсем обычным, - улыбался, задумывался, невпопад о чем-нибудь говорил. Нэля не сердилась на него, она понимала, что после вчерашнего успеха и обещания, что скоро вечер повторят с приглашенными великими, можно впасть в прострацию. Только папа был недоволен, узнав от Нэли из-за чего так веселится зятек.
- Ты, Дмитрий, не очень там со стишками, главное - учеба, стишки второе, - опять учил папа.
Митя не стал спорить, а радостно согласился: конечно, второе, Трофим Глебович.
Среди ночи Митя вдруг разбудил Нэлю и, задыхаясь, с давней пылкостью овладел ею, почти как в первый раз, и опять они забыли о приспособлениях, пока проносило.
На следующее утро Митя не бросился,- как он думал с вечера, - в отдел, где работала Елена Николаевна. Сейчас все их вчерашнее
свидание, - если можно так назвать его, - предстало перед ним совершенно в другом свете. Елена Николаевна была спокойна и равнодушна, тогда как Митя едва сумел взять себя в руки. И разве не знала она о вечере и участии Мити, когда по всему зданию были развешаны афиши? Но не пришла. Конечно, прошли годы с того момента, как они коснулись друг друга... Кто может помнить это мимолетное касание?.. Дорогой Митенька, вас призывают к приличному поведению, - привязанность ваша не угодна даме.
Митя решил покориться.
Его вчерашние пыл и жар, скорее всего, забрала сегодня ночью Нэля...
Но судьба посмеивается и ведет все события своим путем. Редактор отдела, сам балующийся стишатами, полюбил Митю и решил задействовать его в общественной жизни, надеясь, что талантливый паренек возможно и придет после окончания своего престижного ВУЗа к ним.
Он сказал Мите, чтобы тот организовал по всему учреждению подписку на их новое издание. Митя
