Собор не был склонен внимать таким речам. Но свидетельство, которое в ноябре 1415 г. делегация жемайтийских язычников сделала о насилиях и жестокостях тевтонцев, а потом речь официального представителя польского короля, который привел пример мирных отношений между католиками и православными в Польше и усилий римских христиан для мирного воссоздания унии с греками, подкрепили тезисы о мирном обращении. Чрезмерно резкая реакция немецкого доминиканца Иоганнеса Фалькенберга, упорно доказывавшего, что поляки — еретики, в конечном счете обернулась против тевтонцев. Собор и новый папа Мартин V учли польские требования. Мартин V вновь запретил тевтонцам вести любые военные действия против Литвы — земли отныне католической. И сделал короля Владислава и великого князя Витовта своими генеральными викариями на русских землях и ради защиты католических интересов. Но, щадя тевтонцев, он восстановил папские привилегии, которые были предоставлены ордену в прошлом и действие которых было приостановлено[878].
В моральном отношении поляки одержали победу. В материальном почти ничего не изменилось. Стали просить об арбитраже императора Сигизмунда, который в 1421 г. принял решение вернуться к букве Торуньского мира. С одним важным изменением: Жемайтия безоговорочно возвращалась Литве. Но Померелия осталась тевтонской. Владислав возобновил войну, но добился не бо?льших результатов, чем прежде. И ему пришлось вступить в переговоры и заключить с орденом 27 сентября 1422 г. на берегу озера Мельно в Литве «вечный мир»!
Расцвет и кризис прусского Ordensstaat в XIV и XV вв.
Как и орден Госпиталя, Тевтонский орден, оставаясь военно-монашеским, эксплуатируя свои командорства в баллеях Германии, Нидерландов, Лотарингии и т. д., построил в Пруссии государство (а не в Ливонии, почему — было сказано). Орден не стал многонациональным государством — он сделал государством одну из своих провинций.
Колонизация достигла высшей точки в конце XIII и в XIV в. Орден создал крупные владения, которые обрабатывали либо рабы — захваченные на войне или в набегах на Литву, — либо
Здесь производили зерно (в основном рожь), в массовом количестве вывозя его с Северо-Запада в Европу через посредничество Ганзы, могучего союза сотни городов, имевшего очень гибкую организацию с центром в Любеке. Ганзейские суда загружались зерном в Эльбинге и прежде всего в Данциге, чтобы разгрузиться в Антверпене. С середины XIV в. подорвать эту монополию ганзейцев пытались английские и голландские купцы, что приводило к острым конфликтам[881]. Прусские порты Данциг, Эльбинг, Кенигсберг, Браунсберг входили в состав Ганзы, так же как внутренние города Кульм и Торн, ливонские порты Рига и Реваль — тоже, как и магистр тевтонцев. Но их интересы различались. Орден как экспортер поощрял свободу торговли на Балтике, тогда как прусские города, даже если у них были разногласия с Любеком, сохраняли верность монополии: в 1468–1474 гг. в войне Ганзы с Англией Данциг, обеспечивавший две трети экспорта зерновых, занял самую радикальную позицию. Один из его корсаров захватил флорентийскую галеру, направлявшуюся в Лондон, и присвоил заалтарную картину «Страшный Суд» Ханса Мемлинга. Теперь эта картина хранится в Гданьске (Данциге)[882]. Пруссия была также главным производителем янтаря, собираемого на побережьях; она экспортировала воск и меха. Через ее порты шли транзитом и металлы (в основном медь) из Центральной Европы. В Ливонию немецкие купцы Риги вывозили товары из внутренних территорий России (древесину, пеньку, меха) и, естественно, поскольку бизнес есть бизнес — литовские товары[883].
В Ливонии Тевтонский орден был всего лишь одним из производителей и продавцов наряду с другими, но в Пруссии благодаря своему верховенству он контролировал всю организацию торговли. Приблизительно с 1260 г. два
Кризис конца средневековья поразил Центрально-Восточную Европу, но позже, чем Запад, — в XV в.[886] Однако основная экономическая структура не была затронута, так что Пруссия и Польша продолжали вывозить зерно, пусть даже прибыль резко уменьшилась. Но это не способствовало оздоровлению финансов ордена, которые подорвало поражение при Танненберге.
В XIV в. орден никогда не нуждался в том, чтобы взимать с Пруссии всеобщую подать. Доходов с его владений и ресурсов его тыловых командорств ему хватало, чтобы финансировать свои войны до самого 1410 г.[887]
Но после Танненберга бюджетный дефицит стал хроническим.
Ордену пришлось выплатить Польше тяжелую контрибуцию. А ведь нападения поляков на Пруссию с 1410 по 1422 г., даже если они терпели неудачу, вызывали многочисленные разрушения; до самого 1419 г. последние тщательно подсчитывались. К этому добавились неурожаи 1412 и 1415–1416 гг. — заставившие сократить экспорт зерна — и чума 1416 г. Доходы резко понизились повсюду; оброк от крестьян не поступал, и немецкие командорства больше не выплачивали
Финансовый кризис и налоговая политика ордена привели к политическому кризису.
Кризис, изгнавший Генриха фон Плауэна в 1413 г. с поста магистра ордена, отчасти был вызван отказом подданных ордена оплачивать последствия поражения при Танненберге. Михаэль Кюхмейстер, его преемник, внимательно прислушивался к общественному мнению, которое выражали прежде всего земельная аристократия и городское бюргерство, склонные к миру и враждебно относившиеся к налогу. Однако изгнание Плауэна не решило никаких проблем. Орден не сумел выработать последовательную политику ни по отношению к Польше, ни по отношению к своим подданным. Противостояние (если упрощать) между партией войны и партией мира сочеталось с борьбой фракций и клик внутри ордена, например между сторонниками Юга и Севера. Злоупотребления, коррупция, растущий деспотизм магистра и
