Я собирался заняться рафинированно-безопасным разрушительством. Не знаю, как вы выплескиваете агрессию — я ее расстреливаю. Буквально, из пистолета. Если у вас нет подобной привычки — непременно заведите. Может пригодиться. Как говорил классик развлечения — добрым словом и револьвером можно добиться гораздо большего, чем просто добрым словом.
С наслаждением высадил обойму в ликероводочную тару, которая в изобилии водилась в джунглях. Брызгающее в разные стороны стекло раззадоривало, холодная сталь приятно тяжелила ладонь и я буквально за уши оттащил себя от искушения засадить еще один магазин.
Ствол работал исправно, несмотря на трехмесячный перерыв творческой карьеры. Нет никакого смысла тратить боеприпасы — приобрести ствол проще, чем разживаться патронами.
Я собрал стреляные гильзы, пересчитал их, перекатывая на ладони, затем запихнул в карман — подальше с глаз.
Дома, стоя под душем и намыливаясь с ног до головы, я прокручивал сегодняшний разговор с пьяным водилой.
Болтун — находка для шпиона. Немного шарового пива, немного участия, легкий интерес — и вот он, взрослый дядька, у тебя на ладони. Со всей своей требухой, мелочами и, что самое занимательное — с важной информацией.
Водитель бронированного банковского фургона, работает, вернее — работал, в транспортной фирме. Стражники у них в штате не состоят. Точнее, банковский фургон не принадлежит банку, он принадлежит депо. Возят они — 'охереть скока' (цитата) денег, архангелов зовут Петро и Валек.
Синячат все. Наибольшие суммы налички возят из областного отделения. Погнали героя за систематичное употребление горячительного, несопоставимое с карьерой автогонщика.
Что это за систематичность такая, в контексте места обитания — можно только догадываться…
Я с наслаждением подставил голову под тугие струи горячей воды. Жизнь наполняется яркими красками.
Следующий день прошел под девизом — 'Кто не работает — тот ищет альтернативные источники питания'. К своему возрасту я накопил десяток лет нерабочего стажа, что, однако, не помешало приобрести десяток профессий. Разнорабочий на стройке, художник в местечковом театре, агент по продаже турпутевок, директор мебельной фабрики, уборщик в офисе, менеджер в торговой фирме, крупье в казино, матрос торгового флота, инструктор по фитнесу. Перечень кажется психоделичным, если не принимать во внимание мое главное жизненное призвание, подчиняющее себе бытие и, собственно, определяющее мою деятельность в любой, отдельно взятый отрезок времени.
Дело в том, что я граблю банки. Не всегда банки, но непременно граблю.
Никогда не страдал развитием личной совести, а к нынешнему времени — даже нашел необходимость себя для общества. Воспринимайте меня, как элемент естественного отбора. Или как хищника, я бы даже сказал — санитара леса.
Начиная с сегодня, я увидел себя водителем банковского фургона. Автодепо долго искать не пришлось.
Долго пришлось искать начальника депо. Он был неуловимым, настал даже кратковременный момент, когда я усомнился в его материальном существовании и начал воспринимать словосочетание «начальник куда-то вышел», как описание некоего явления природы.
Куда уходят начальники? В любой организации шанс застать начальника на месте в любой независимый момент времени стремится к нулю. Причем мы настолько приспособились к этому штатному расписанию любого начальства, что ввели в свой обиход такие устойчивые выражения, как 'начальство с утра на месте', ' я не могу — начальство в офисе', 'сегодня начальства нет'. Давайте, наконец, вспомним нашу подсознательную радость от таких сказочных случаев: пришел — а начальник ВДРУГ есть.
Мне все-таки удалось материализовать перед собой физическое тело начальника депо.
Им оказался невысокий мужичок лет сорока пяти, усатый, проницательный взглядом. С неторопливой речью и доброй, знающей улыбкой.
— Здравствуйте, — начал я, вывернув в оскале все свое доброе естество.
— Привет, — соригинальничал он в ответ.
— Меня зовут Константин. Увидел объявление — предприятию требуются водители — вот и пришел… У меня и опыт работы есть, и человек я исключительно хороший. Вам ведь наверняка не хватает хороших людей…
— Пьешь?
— Смотря что…
— Тогда не пьешь. — Вздохнул патрон, — и правильно делаешь. И не пей…
— Так ведь и не собираюсь…
— И молодец.
— Служу советскому союзу! — На этих словах мой подопечный явно испытал эмоциональный оргазм.
— Где ты работал, сынок? — Я определенно угадал.
— В Москве, в Виолетбанке. Сначала фургон водил, потом личным водителем управляющего. А теперь сюда приехал. Тетя у меня… Из всей родни одна осталась, болеет… Да и кому я в Москве нужен… Маешься, маешься — все без толку… — Я развивал успех, не заботясь о связности рассказа.
Патрон слушал с участием, кивал в такт и всем видом выказывал максимальную доброжелательность. За монологом мы плавно переместились в его кабинет.
Это был типичный советский кабинет, оборудованный старым столом возле окна и откидными зелеными стульчаками вдоль стены. Еще там был шкаф с толстенными папками, обклеенный с торцов порнографическими плакатами эпохи возрождения. Эстетичные изображения топлесс подруг на мотоциклах очень трогательно дополняли рожицы котят на стенах. Фрейд бы устало снял пенсне, потер переносицу и пробормотал: 'Верю…'
Сквозь жалюзи пробивались лучи, располосовав все вокруг и наполнив воздух пыльной музейностью. Раздалась резкая трель, напоминавшая одновременно колокольчик санта-клауса и вой противовоздушной сирены. Сочетание гармоничное, сразу захотелось икнуть, затем немедленно вытянуться в струну и отдать честь.
Бигбосс произнес нечто вроде «ибанарот» и приложил телефонную трубку к уху.
— На проводе. — Он походил на капитана парохода, отдающего приказания бездельникам в трюм. — Ептебя за дышло, я те скока раз говорил… Да… Ну и? А он? Пидарасы! Кто-кто… Все! И ты, Петрович, тоже… Ладно, не обижайся. Шучу. Но, если к вечеру не починишь этого газона — я уже с тобой иначе шутить буду. Все, конец связи…
Зевс поднял усталый взгляд, несколько мгновений повтыкал на мою благочинную рожу, вздохнул важным мыслям, выдернул из груды документов на столе листок желтоватой бумаги с изощренным изображением бланка и заелозил по нему перьевой ручкой. Раздался ультразвуковой скрип пера по бумаге и у меня одновременно начались изжога и слюноотделение.
— Держи. — Мне протянули вердикт короля. — Сейчас песдуй в бухгалтерию, скажешь им — я наказал, там оформишься, потом пойдешь в депо, там найдешь Петровича, скажешь ему, что новенький, он тебя в курс введет…, — Помолчал, еще раз окинул меня взглядом, — только не пей, я тебя прошу, сынок…
Батя, лучше бы я пил.
Территория депо была, на удивление, ухоженной. И похожей на воинскую часть. Беленые бордюрчики, доска почета, я успел заметить даже парочку агитационных плакатов. Время будто замерло двадцать лет назад и больше не трогалось с места.
Зато очень неплохо двигались другие участники концерта.
Вокруг стоял неимоверный гам, выруливали разнообразные четырехколесные устройства, какой-то дурак со всей мочи лупил железякой о железяку, наверное головой об рельсу. Слышалась живая человеческая речь, живописующая в основном почему-то подробности анатомии и интимных отношений, большей частью близкородственных. Депо работало.
После яркого солнца я попал в царство полумрака. В большом ангаре черти варили золото. Во всяком
