— Николай!
— Костя, можно Костян. — Пожал я протянутую граблю.
— Ты это… Зла не держи, кароче… — Колосс погладил себя по скуле, — Давай мирно, нам одной дорогой ходить.
— Заметано. — Я дружески похлопал его по плечу и направился к шкафчику. Приняли. Хорошо. В этот раз быстро, практически интеллигентно, без поножовщины. Рука непроизвольно провела по тонкому шраму на боку. Воспоминания иногда, как удар тока.
Когда-то, во времена давние, прописка обернулась не той стороной. Против каждого лома есть лом потолще, и мне этот постулат нарисовали на боку, чтобы помнилось.
Вначале, когда я начинал карьеру, еще сосало под ложечкой, добавляя кайфу выбросом адреналина. А потом прошло, осталось лишь эстетическое удовольствие от философского наблюдения за сущностью процесса. Эдакое мазохистское наслаждение от наплевательского отношения к риску.
Выходные настали неожиданно. Но весьма кстати, потому что мой изнеженный организм был вымотан донельзя.
Я с наслаждением переворачивался с боку на бок и снова засыпал, испытывая почти оргаистичные ощущения от того, что никуда спешить не надо и ничего делать не нужно. Бесконечно, пока не заныли оба бока от усталости.
Проснулся я крепко заполдень, потынялся по квартирке, рассмотрел быт, пришедший в крайнюю степень запустения, провел водные процедуры, оделся и бодро зашагал принимать калории.
Уши плеера приятно снабжали картинку грамотным саундтреком, было нежарко, но солнечно. Лето доживало последние деньки, вовсю пахло осенью, в движении людей, деревьев и облаков ощущалась какая-то леность, тягучее ожидание скорых перемен, которые пока не гнетут своей неизбежностью, но вносят низкий, едва слышный, аккорд в какофонию мира.
Мысли плавно текли на ненавязчивую тему фазности существования и сакральной синхронизации фаз нашей частной жизни с системными переменами окружающего бытия.
И правда ведь, как ты ни пыжься, доказывая собственную независимость — тебя волной накрывает и уносит неведомой силой, подчиняя в унисон общему движению. Бьет погодой, временем года, гормонами, социальными блоками, межполовыми отношениями, как следствием того и другого, колбасит экономикой и политикой, а ты, как дурак, летишь, насилуемый этими глобальными процессами, нифига на ситуацию не влияешь, и остается тебе лишь получать удовольствие от созерцательности.
Любимый общепит встретил радостно лицом Анжелочки. Я плюхнулся за столик, схватил зубочистку, обезострил ее и начал выбирать музычку для завтрака, тыкая в экран. Анжелочка яростно и явно излишне драила мой столик, щебеча что-то на приятном птичьем языке.
Я почувствовал тонкий аромат ее духов и принялся краем глаза разглядывать порхающее, как бабочка, создание.
Чуть смуглая, самую малость загоревшая, кожа золотилась на изгибах шеи и плечиков, одетых в бретельки. Помимо воли, глаз побежал по всему телу афродиты, выхватывая разного рода стройности и округлости, настолько радовавшие взор, что дыхание участилось и я заерзал на кресле, пытаясь придать себе свободное, не сдавливающее положение.
Анжелочка была хороша. Я вздохом подавил шабаш чувств, еще раз посмотрел на рыжую рассыпчатую копну волос, довольно трезво удивился поэтичности своих мыслей и отпустил тормоз.
— Классный запах… Что за духи?
— Донна Каран. — Нимфа изящно и кокетливо вскинула на меня серо-голубые глаза. Знаете, когда женщина так смотрит, все процессы в организме удваивают производительность.
Шишкодым достиг апогея и уверенно закрепился на плато.
— Ага, знаю… Тебе идет. Я бы сказал… м-м-м… что ты похожа на русалку… — Почему на русалку, я и сам не понял, но решил не вмешиваться в поток собственного подсознания.
— А разве бывают рыжие русалки?
— Если допустить мысль о том, что русалки вообще бывают, и принять во внимание, что их при этом никто ни разу не видел, я вполне могу представить тебя в ее лице. Более того, мифология кельтской группы народов именно с рыжими женщинами ассоциируют всякого рода ведьм и фей, которые, как и русалки, принадлежат к роду сказочных созданий женского пола. Именно родственность этих мифологических персонажей и позволяет, в принципе, проэкстраполировать сей окрас на русалок.
Бедная девочка потеряла нить примерно на десятом слове, растерянно подняла бровки, задумалась на мгновение. Потом ее женский мозг нашел верное решение. Она улыбнулась и подарила мне взгляд из серии 'не умничай', но, черт подери, не менее будоражащий, чем прежде.
— А я верю в русалок. — Прожурчала фея. — Если бы их не было, никому не пришло бы в голову про них придумывать.
Замечательная логика. На сей раз, зависнуть довелось мне. Мой мыслительный аппарат упорно выдавал — ' на ноль делить нельзя'.
— И в ведьм верю. Моя бабушка ведьма, ей иногда даже окна бьют женщины… ну, когда она приворот какой-нибудь наведет… Или отворот… — Анжелочка закивала, убеждая, мол, правда-правда.
— Тогда мне срочно нужно к твоей бабке. Запиши меня на прием…
— Хотите приворот сделать?!
— Скорее наворот… Давно мечтаю амулетик заиметь, чтобы, там, от дурного глаза или от случайной пули.
— Вы были под пулями?! — Ее глаза расширились.
Да, бэби, ранен в колчаковских боях. Пионер-герой.
— Ты знаешь, я такой идиот, что черт-те-где бывал, а уж где еще побываю — и представить не могу.
— Врете вы все! — Расхохоталась старлетка. — У вас вид очень добрый…
И упорхнула, оставив после себя эрекцию и едва слышимый туман, который я принялся с наслаждением втягивать носом.
Что все-таки значат женщины в нашей жизни? Они, вроде бы, есть составляющая часть удовольствий, дарованных мирозданьем. Сочетают в себе эстетические, психологические и физиологические способности к нанесению удовлетворения. Однако где-то тут есть подвох — уж больно сладко они иногда задевают за что-то внутри, под стать приманке в мышеловке.
Впрочем, мне проще относиться к ним, как к источнику радости, чем как к источнику опасностей. Чтобы не думать лишних мыслей.
И я занялся процессом методичного удовлетворения базовейшей потребности человеческого организма, без которой остальные теряют возможность реализовываться в принципе. Попросту — завтракать. Или обедать.
Сознание ощутило какое-то ритмичное удовлетворение от бытия. Знаете, такое бывает, когда все хорошо, все идет по плану, ты сливаешься в унисон с этим течением и вибрируешь вместе с ним, медленно вползая в будущее. Мне, знаете ли, приятней представлять себя вползающего в будущее, чем армаду будущего, которое надвигается на меня.
И, конечно же, совершенно непонятно, почему следующим звеном цепочки стали мысли, посвященные оценке моего нынешнего положения.
Итак. Соискатель уже неделю крутит баранку забавного фургончика и, аки пчела, возит комплект тюков с разнообразной корреспонденцией и экспедитора, макулатуру охранявшего.
Изо дня в день — мешки с идиотскими журналами и тупыми газетами, которые категорически не похожи на банковские пачки, тугозаправленные зелеными банкнотами. И я понимал, вибрируя на своем пути в будущее, что это больше похоже на тупик.
Мне сложно представить способ убедить Петровича поставить новичка водить БАНКОВСКИЙ фургон, вместо Николая, который с детской радостью, сопровождая ее проставлением поляны всему депо, занял этот ответственный пост — раз в две недели совершать поездку в столицу на дичайшее расстояние в сто километров и привозить в местный банк недельный запас кеша.
Остальное время он тусовался в депо. Прогуливался по территории или бесконечно копался в моторе
