называется – походная жена. Пойми, они меня искали четыре года. И не отступятся. Мне не хочется стать «углем» для их силы. И никто не поможет, кроме тебя, я твердо знаю.
– Допустим.
Орильр сел и посмотрел на черноглазую с сочувствием. Откуда ей было знать, что он за существо? И про прошлое – тоже. Например, что в давней войне он уже встречал такую вот тонкую маленькую черноглазую женщину, которая была опаснее любого ведима. Прорвалась через ряды охраны, срубив троих и уложив своими проклятиями опытного мага, как мальчишку. Тогда он успел. Повезло – последним стоял, возле королевы, закрыл ее и срезал тварь. Она жила еще долго, и очень хотела убивать до последнего мгновения. Потом маги сказали – это была мать всех ведимов, так ее звали Черные.
А десятью днями позднее он увел королеву в катакомбы, и всё кончилось. И прошлое, и желание строить будущее.
Когда он увидел эту девочку у столба – едва удержал руку, потянувшуюся зарубить ее первой, прежде Черных. Всё не мог поверить, что звала именно она. И проклинала, оставшись за спиной – именно ведимов, а не его, лишь случайно промахнувшись. Ночью, на первом же привале, он спешно собрал и заварил ей травы. Безобидные для человека и смертельно ядовитые для демона. Она охотно выпила, не заметив подвоха, и живет. Так кто она? И кто из них двоих нагородил больше глупостей вчера и сегодня? Если бы она хотя бы перестала так нелепо и наивно обманывать его!
– Я буду помогать, я умею их проклинать, как выяснилось, – совсем жалобно вздохнула Сэльви, прерывая молчание. – Я полезная ведьма.
– Говори правду, – нахмурился эльф. – Я очень, очень старый эльф, и оттого вижу и отчетливо слышу, что ты думаешь иное, и то, другое, куда важнее. Вот это и рассказывай. Перестань шмыгать носом! Тоже мне ребенок! Сама сюда заползла, отступать поздно.
– Ладно, – она кивнула и выпрямилась. – Он сказал, что меня никто не спасет, и что не надо звать, но я все равно… Я охрипла, но очень старалась. И совсем уже решила, что нет ее, а потом вот ты… Вот.
– Н-да, уже лучше, – улыбнулся Орильр. – Теперь ты сказала честно. Но я не вполне понял, что это за «она», которой нет?
– Всё ты понял, – обреченно прошептала Сэльви. – Лучше бы отлупил. Не так тяжело, как говорить. Синяком больше – синяком меньше, они проходят. А скажу я тебе – это когда еще зарастет. Это не на коже.
– Но и мы теперь не по лесу идем, – упрямо прищурился эльф.
– Ладно, – повторила Сэльви. – Судьбу я звала. И лучше бы ты меня убил там, чем допрашивать и потом бросать. Иди, я сама найду, где поселиться. Деревень много, а я работящая.
Она уронила плащ и поднялась, почти на ощупь нашла свое платье и стала одеваться, руки упорно не желали попадать в рукава. Маленькая, тощая, лохматая, с цветастыми синяками на руке, спине и ногах. Она не врала, понял седой, муж ее и правда бил, и делал это умело и зло. Вон старые следы, а эти совсем свежие.
Орильр смотрел и думал, что идти ей действительно некуда. Черноглазую рано или поздно обвинят, снова объявят ведьмой. Он сам усомнился, а люди куда проще и жестче. Разбираться не станут – кому важна и дорога эта сирота? Без единой медяшки, а снег упадет через пару месяцев. В лучшем случае, ее вернут домой, к мужу. По закону, она говорила, – за нее выкуп тетке дан. И бегство ничуть не улучшит жизни после возвращения и не защитит ни от побоев, ни от нащупавших ее след ведимов.
Глупые мысли крутились, хороводом окружали, прятали главный страх. Он сам вынудил черноглазую говорить до конца, честно. И выяснил то единственное, что объясняло, как она дозвалась.
Что теперь делать с тем, что он, эльф, – глупое дело – Судьба этой девочки из рода людей? Он не искал такого, не просил и не звал. Но теперь-то что делать, раз уже поздно отрицать сказанное и отменять сделанное? Его позвали, он услышал и пришел, и ему признались, полностью и до конца…
Упрямое платье наконец уступило своей куда более упрямой хозяйке.
– Сэльви, я не могу взять тебя в жены по полному обряду эльфов, – серьезно сказал Орильр. – Мы слишком мало знакомы. Наши полные браки вообще редки, это слияние душ, я пока не способен с тобой срастись. Не объяснить проще, уж извини. Если бы я смог срастись, один из нас стал бы меняться. Либо я прожил жизнь человека с тобой, как мой друг очень давно, либо ты – вечность эльфа. Никто не знает заранее выбора звезд. Но я буду считать тебя обычной человеческой женой, а там будь что будет. По крайней мере, ты меня действительно не предашь. В это я верю.
– Честно? – спросила она очень серьезно, и когда эльф кивнул, заулыбалась. – Я тебя переупрямила!
– Да. Ума не приложу, как ты собираешься за мной успевать по лесу?
– Я буду стараться… дорогой.
– Ох, ну что за ужас! Только не «дорогой», – загрустил Орильр. – Те, кому я разрешаю, зовут меня Рир. Я точно излуплю тебя, если еще раз…
– Понятно, когда мне захочется быть отлупленной, я это вспомню, – хищно прищурилась Сэльви. – А петь ты умеешь? Маленькие злобные черненькие крылатые в сказках – они поют.
– Я неправильный эльф. Не пою, не танцую и не играю на всяких там скрипках-арфах и прочем музыкальном. Но тебя готов слушать, у тебя приятный голос, как мне вспоминается сквозь сон.
Она кивнула и убежала в дом. Голос скоро донесся уже оттуда, девушка пела что-то замечательно звонкое и веселое. За завтраком эльф не переставал удивляться сиянию ее глаз, вроде бы даже чуть посветлевших. И тому, как эта радость греет душу.
Их провожали всей деревенькой. Старая хозяйка махала вслед дольше всех, смахивая слезинки, – ей очень понравилась семья молодого охотника. Конечно, не дело тащить жену в лес, на свой промысел, но и разлучать такую красивую пару – грех. Старушка глядела им вслед и кивала. Очень складные. Девочка на полторы головы ниже мужа, легкая, веселая, как огонек. А охотник – человек обстоятельный, душевный, видно – уже пожил, а доброты не растерял.
Сэльви и правда прыгала, не в силах унять свою радость.
Замечательный день разогревал туман, выпаривая осень из воздуха. Ворон, с которым ее познакомил муж, иногда пролетал совсем рядом и важно изучал своих подопечных. Он говорил на леснийском и эрхойском, а еще знал обрывки настоящих заклинаний на неизвестных Сэльви языках. И охотно советовал – «Причешись», или «Смотри под ноги». Девушка кивала, благодарила и снова смеялась. Солнце играло с мелкими верткими тучками в салки, и лес то вспыхивал пронзительной зеленью, то успокаивался в тени.
Одно из облаков несколько мгновений плыло так, что Сэльви удавалось бежать по кромке тени. Когда глянцевые черные волосы скрылись в тени, девушка резко вздрогнула и остановилась, едва не споткнувшись.
– Рир, я очень плохая и глупая, я забыла! Ох, ну что теперь-то делать?
– Говори, – предложил эльф.
– Те, которых ты зарубил в городе, они ждали еще троих или даже четверых. Завтра утром меня должны были сжечь, и эти Черные как раз успевали. Они рядом.
Сэльви умоляюще глянула в зеленые глаза. Может, он и это способен исправить? Даже очень злой город, куда она едва ли согласится вернуться, не заслуживает гибели. Седой коротко кивнул и позвал ворона. Птица прошла над самыми головами и хрипло каркнула – мол, погляжу. Эльф прикрыл глаза и пропел короткую фразу на незнакомом языке. Тихо, едва слышно. Но девушка разобрала – это для поиска. И осторожно положила руку на широкое плечо, стараясь помочь. Уж на Черных-то она настроит, это не трудно.
Зеленые глаза удивленно раскрылись.
– Ты и правда полезный человек, жена, – похвалил седой. – Не думал, что необученная магии вадьмочка может и это… Там, чуть правее. Еще до заката их встретим. Но надо очень спешить. Как я теперь понимаю, не одна ты меня звала в эти места.
– Мы только сегодня поженились, а ты мне про других, – закапризничала Сэльви испуганно. – Красивые эльфы все такие ветреные?
– Ох, я, оказывается, красивый, – приятно удивился Орильр. – Там мой друг, старинный.
– Вы не виделись пятьсот сорок два года, – сморщила носик ведьма, весело блеснув глазами. – И два месяца.
– Ты опасный человек, жена, – изменил свое мнение эльф. – Всё верно.
Он уже проверял свой мешок, крепил сверху легкий груз со спины Сэльви. И пояснял, как надо правильно бежать. И когда подавать сигнал к отдыху, потому что на месте надо быть не только вовремя, но и достаточно свежими, чтобы драться.
Сэльви сосредоточенно бежала, стараясь как велено, не оставлять следов на мягкой земле, и слушала очень внимательно, усердно глотая многочисленные вопросы, чтобы не сбить дыхание. Впрочем, ее эльф умел улавливать неспрошенное и без слов, немедленно разъясняя и уточняя. Двигаться, как учил Орильр, оказалось удобно, тем более он хвалил и даже удивлялся ее ловкости – приятно, сразу добавляет сил. А седой скользил рядом, явно не прилагая и малых усилий, и говорил. О магии, о том, чего ждать от Черных, и как правильно отражать их заклятия. Что самое опасное, как ей правильно стоять, чтобы не мешать бою, а помогать.
Уставать Сэльви начала после полудня, и седой, поняв это, немедленно объявил отдых.
– Я…
– Молчи, дыши. Еще можешь бежать, вижу, но так ты быстрее и полнее восстановишься, – эльф бережно усадил девушку на ствол поваленного дерева, достал флягу. – Два глотка, не больше. Ты хоть что-то понимаешь в оружии, ведьмочка моя упрямая?
Она виновато качнула головой, усердно успокаивая дыхание. Орильр улыбнулся. Кажется, он снова путает эту девушку с иной, у которой тьма была не просто в волосах, а куда глубже, в душе. Кивнул, достал из мешка длинный узкий нож, сел пристраивать на пояс. Велел попробовать, удобно ли ложится рука. Нож оказался великолепным, он сам, как показалось Сэльви, подсказывал, как следует двигаться. А догадливый эльф снова кивнул – да, это его работа. Недавняя ковка, не из лучшего материала – но он старался. И магия в ноже есть, чуткой руке он поможет, постарается.
Ворон упал на плечо седого и нервно захрипел: «Пор-ра, вр-ремя…»
Седой нахмурился, взял руку Сэльви и сказал что-то очень доброе и теплое. Дышать стало куда легче.
– Я не возьму, тебе еще драться! – заспорила она, убирая ладошку за спину. – Нельзя так бездумно силой делиться.
– Ох, всё-то ты знаешь, – обеспокоился эльф. – Надо, малыш. Мы опаздываем. Вставай.
Она кивнула, увидела, что муж оставляет мешки, еще раз проверяет оружие, и поняла окончательно: не просто опаздывают, а почти опоздали. Седой подал руку и уже не отпустил. Он бежал и тащил за собой Сэльви, которая едва успевала понять, каким чудом уклоняются от встречи с ее до сих пор целым носом кусты и стволы. Поверить, что это она огибает их, изворачивается, обтекает, было невозможно. А еще девушка наконец осознала, как двигаются настоящие эльфы по лесу. И виновато сочла себя тяжкой обузой.
– Зря, – расслышал и эту мысль седой. – Ты справляешься. И еще – ты легкая.
На миг стало очень приятно, что ее опять хвалят, даже теперь, в отчаянной спешке. В прежней жизни это никому не приходило в голову!
Они нырнули в низинку, вылетели на холм, снова прыгнули, сбежали, поднялись. «Четверо», – оскалился Орильр, и Сэльви поняла – уже рядом. Она расслышала знакомый визг, донимавший ее ночами в кошмарах. Седой резко отпустил ее руку и выпрыгнул на вершину нового холма, в полете извлекая свои узкие мечи. Это было красиво, и снова – медленно. Сэльви успела подумать, что время останавливается, именно когда дерется муж. Значит, они так крепко связаны?
Колени подломились, сама она не могла двигаться с нужной скоростью, но в падении хватило времени удачно выбрать место в мягком мху, лечь на бок и перекатиться, чтобы сразу встать на колени и глянуть вниз, на склон.
Черные стаей волков кружили возле двух фигур. Застигнутые ими либо успели выбрать неплохое место для боя, либо оказались везучими не в меру, – но теперь, именно благодаря своей удаче, еще жили. Они двигались в узком треугольнике трех сосен, две росли плотно и между ними Черные пролезть не пытались. Третья – чуть в стороне, оставляя возможность пробраться только для одного врага в каждом проеме. Впрочем, Черные – не просто воины. Двое скользили, жалили и уворачивались от ответных ударов, вновь отступая, – почти играли, –
