Оба собеседника рассмеялись от чистого сердца.
— И больше никаких формальностей? — спросил господин Иегер.
— Никаких.
— И не надо удостоверения личности?
— Ну, господин Иегер, — возразил президент, — рыба на крючке не спросит у вас документ…
— Это верно. — Господин Иегер улыбнулся. — Но ведь все должны знать друг друга в «Дунайской лиге».
— Как раз наоборот, — заверил господин Миклеско. — Вы только подумайте! Некоторые из наших товарищей живут здесь, в Зигмарингене, а другие на берегу Черного моря. Не так-то легко поддерживать добрососедские отношения.
— В самом деле!
— Так, например, нашего поразительного лауреата последнего конкурса…
— Илиа Бруша?
— Его самого. И что же? Его никто не знает.
— Невозможно!
— Но это так, — уверил господин Миклеско. — Ведь он всего две недели назад вступил в Лигу. Совершенно для всех Илиа Бруш удивительное… — что я говорю! — поразительное явление.
— Это то, что на скачках называют «темная лошадка»?
— Именно.
— А из какой страны эта темная лошадка?
— Он мадьяр.
— Так же, как и вы. Ведь вы относитесь к этой весьма уважаемой нации, господин президент?
— Да, господин Иегер, я и все мои предки родом из Будапешта.
— А Илиа Бруш?
— Из Сальки.
— Где же эта Салька?
— Это местечко, маленький городок, если угодно, на правом берегу Ипеля, реки, что впадает в Дунай на несколько лье[10] выше Будапешта.
— Значит, с ним, по крайней мере, господин Миклеско, вы можете считаться соседями, — смеясь заметил Иегер.
— Не раньше, чем через два или три месяца, — таким же тоном возразил президент «Дунайской лиги». — Столько времени ему понадобится для путешествия…
— Если только оно состоится! — ядовито молвил веселый серб, бесцеремонно вмешиваясь в разговор.
Другие рыболовы придвинулись к ним. Иегер и Миклеско оказались в центре маленькой группы.
— Что вы хотите этим сказать? — спросил господин Миклеско. — У вас блестящее воображение, Михаил Михайлович!
— Простая шутка, господин президент, — ответил спрошенный. — Впрочем, если Илиа Бруш, по- вашему, ни полицейский, ни преступник, почему он не может посмеяться над нами и оказаться просто хвастуном?
Господин Миклеско стал серьезным.
— У вас недоброжелательный характер, Михаил Михайлович, — возразил он. — Когда-нибудь он сыграет с вами скверную шутку. Илиа Бруш производит на меня впечатление человека честного и положительного. Кроме того, он член «Дунайской лиги». Этим все сказано.
— Браво! — закричали со всех сторон.
Михаил Михайлович, казалось, совсем не сконфуженный уроком, с замечательным присутствием духа воспользовался новым предлогом.
— В таком случае, — сказал он, — поднимаю тост за здоровье Илиа Бруша!
— За здоровье Илиа Бруша! — хором ответили присутствующие, не исключая господина Иегера, который добросовестно осушил стакан.
Последняя выходка Михаила Михайловича была, впрочем, не менее лишена здравого смысла, чем его предыдущие.
Эффектно объявив о своем проекте, Илиа Бруш больше не показывался. Никто ничего о нем не слышал. Не было ли странно, что он держался где-то в стороне, и возникало вполне законное предположение, что он хотел одурачить своих чересчур легковерных товарищей. Как бы то ни было, ожидать приходилось недолго: через тридцать шесть часов все станет ясным.
Тем, кто всерьез интересовался проектом, требовалось только подняться на несколько лье вдоль реки выше Зигмарингена. Там полагалось сейчас находиться Илиа Брушу, если он в самом деле серьезный и надежный человек, как утверждал президент Миклеско.
Но здесь могла возникнуть трудность. Было ли установлено местонахождение истока великой реки? В точности ли указывали его карты? Существовала ли полная уверенность в этом вопросе, и, когда попытаются встретить Илиа Бруша в одном пункте, не окажется ли он в другом?
Конечно, нет сомнений в том, что Дунай, Истр древних, берет начало в великом герцогстве Баденском. Географы даже утверждают, что это — на шести градусах десяти минутах восточной долготы и сорока семи градусах сорока восьми минутах северной широты. Но и такое определение — допустим, что оно справедливо, — доведено только до дуговой минуты, а не до секунды, и это может вызвать широкие разногласия. Ведь речь шла о том, чтобы забросить удочку точно там, где первая капля дунайской воды начинает, скатываться к Черному морю.
Согласно одной легенде, которая долго считалась географической истиной, Дунай рождался в саду принца Фюрстенберга. Колыбелью его будто бы был мраморный бассейн, в котором многочисленные туристы наполняли свои кубки. Не у края ли этого неисчерпаемого водоема нужно ожидать Илиа Бруша утром 10 августа?
Нет, не здесь подлинный источник великой реки. Теперь известно, что он образован слиянием двух ручьев, Бреге и Бригаха, которые ниспадают с высоты в восемьсот семьдесят пять метров и протекают через Шварцвальдский лес. Их воды смешиваются у Донауэшингена, на несколько лье выше Зигмарингена, и объединяются под общим названием Дунай.
Если какой-либо из ручьев больше другого заслуживает считаться рекой, то это Бреге, длиною тридцать семь километров, и начинается он в Брисгау.
Наиболее осведомленные сказали, что местом отправления Илиа Бруша, — если он все же намерен осуществить свой план, — будет Донауэшинген. Там и собрались провожающие, в большинстве члены «Дунайской лиги», во главе с президентом Миклеско.
С утра 10 августа они, как по команде, сошлись у слияния двух ручьев. Но время шло, а герой дня не показывался.
— Он не явится, — сказал один.
— Просто мистификатор, — молвил другой.
— А мы настоящие простаки! — добавил Михаил Михайлович, скромно торжествуя.
Только президент Миклеско настойчиво защищал Илиа Бруша.
— Нет, — уверял он, — я никогда и мысли не допущу, что член «Дунайской лиги» вздумает дурачить своих товарищей!.. Илиа Бруш запоздал. Наберемся терпения. Мы вот-вот его увидим.
Господин Миклеско оказался прав в своем доверии. Незадолго до десяти часов кто-то наиболее внимательный и зоркий крикнул:
— Вот он!.. Вот он!..
Из-за поворота показалась лодка. Минуя быстрину, она жалась к берегу. На корме стоял человек с веслом, — тот самый, который несколько дней назад появился на конкурсе «Дунайской лиги» и завоевал два первых приза, мадьяр Илиа Бруш.
Возле группы провожающих лодка остановилась, на берег полетел небольшой якорь. Рыболов высадился, любопытные сгрудились вокруг него. Без сомнения, он не ожидал увидеть такую многочисленную компанию и выглядел несколько смущенным.
Президент Миклеско подошел к чемпиону и протянул руку, которую Илиа Бруш почтительно пожал,
