сняв шапку из меха выдры.
— Коллега Илиа Бруш, — произнес господин Миклеско с чисто президентской важностью, — я счастлив видеть достославного победителя на нашем конкурсе.
Победитель поклонился в знак благодарности. Президент продолжал:
— Раз мы встретились с вами у истоков нашей интернациональной реки, мы заключаем, что вы начинаете приводить в исполнение проект спуститься до устья с удочкой в руке.
— Разумеется, господин президент, — ответил Илиа Бруш.
— И вы начинаете плавание сегодня?
— Вернее, сейчас же, господин президент.
— В этой лодке?
— Именно так.
— Никогда не причаливая к берегу?
— Нет, кроме как ночью.
— Но вы ведь знаете, что речь идет о трех тысячах километров?
— По десять лье в день это займет немногим более двух месяцев.
— В таком случае счастливого пути, Илиа Бруш!
— Благодарю вас, господин президент!
Путешественник поклонился в последний раз и ступил на борт своего суденышка, любопытные же теснились, чтобы увидеть, как он отправится.
Он взял удочку, насадил наживку, положил удилище на скамейку, поднял якорь на борт, оттолкнул лодку сильным ударом багра, потом, сев на корме, закинул удочку.
Минутой спустя он ее вытащил. На крючке бился усач [11]. Это показалось счастливым предзнаменованием, и вся компания приветствовала криками «хох!» лауреата «Дунайской лиги».
Глава III
ПАССАЖИР ИЛИА БРУША
Он начался, этот спуск по великой реке. Илиа Брушу предстояло путешествие через одно герцогство — Баден, через два королевства — Вюртемберг и Баварию, через две империи — Австро-Венгрию и Турцию, через три княжества — Гогенцоллерн, Сербию и Румынию. Оригинальный рыболов мог не страшиться усталости во время этого долгого плавания протяженностью около семисот лье. Течение Дуная должно было донести его до самого устья со скоростью немного больше лье в час, то есть в среднем пятьдесят километров в день. Через два месяца он будет, таким образом, у цели путешествия при условии, что никакая случайность не задержит его в пути. Но почему он должен подвергнуться задержкам?
Лодка Илиа Бруша, схожая с плоскодонной баржей, была двенадцати футов[12] длины, шириной в четыре фута посредине. Впереди под круглой крышей — рубка, или, если угодно, каюта, где могли укрыться двое. Внутри ящики по бокам содержали скромный гардероб владельца и предназначались для отдыха. Задняя часть сундуков образовала скамейку, и на ней помещались кухонные принадлежности.
Излишне говорить, что на барже имелись все снасти, что полагаются всякому настоящему рыболову. Илиа Бруш не мог без них обойтись, ибо обязался во время путешествия существовать исключительно плодами ловли, если не питаясь рыбой, то меняя ее на звонкую монету, что позволило бы разнообразить меню, не нарушая условий своего плана.
Впрочем, наблюдатель, который не сводил бы глаз с Илиа Бруша, по справедливости удивился бы тому малому усердию, с каким лауреат «Дунайской лиги» относился к ужению, что являлось единственным оправданием эксцентрического предприятия. Когда Бруш чувствовал, что за ним не следят посторонние взгляды, он спешил сменить удочку на весло и греб изо всех сил, стараясь ускорить бег лодки. Напротив, когда несколько любопытных появлялись на берегу или встречался перевозчик, чемпион тотчас схватывал свое профессиональное орудие и с обычной ловкостью почти немедленно вытаскивал из воды прекрасную рыбу, что вызывало аплодисменты зрителей. Однако как только зевак скрывало течение реки, а паромщик исчезал за поворотом, удильщик снова брался за весло и разгонял баржу.
Имел ли Илиа Бруш причину сократить срок путешествия, каковое, впрочем, никто не вынуждал его предпринимать? Что об этом ни думай, а продвигался он довольно быстро. Увлекаемый течением, быстрым у начала реки, а в дальнейшем более медленным, гребя всегда, когда представлялся благоприятный случай, он делал восемь километров в час, если не больше.
Миновав несколько мелких поселений, он оставил позади Тутлинген, более значительный городок, не останавливаясь, хотя несколько почитателей подавали с берега знаки причалить. Илиа Бруш отклонил жестом приглашение.
В четыре часа пополудни он очутился близ маленького Фридингена, в сорока восьми километрах от места отправления. Он охотно проскочил бы мимо, но энтузиазм публики не позволил ему этого. Как только он появился, несколько барок, откуда доносились восклицания «хох!», отделились от берега и окружили знаменитого лауреата.
Илиа Бруш принял их приветливо. Разве не нужны были ему покупатели для рыбы, наловленной в те моменты, когда он действительно занимался ужением? Усачи, подлещики, плотва бились в садке, не считая нескольких голавлей. Явно, он не мог съесть все это один. Но местных жителей, казалось, его добыча не интересовала. Как только баржа остановилась, вокруг нее сгрудилось полсотни баденцев на своих суденышках, приглашая Бруша, воздавая ему почет, приличествующий лауреату «Дунайской лиги»:
— Эй! Сюда, Бруш!
— Кружку доброго пива, Бруш!
Другие спохватились:
— Мы покупаем вашу рыбу, Бруш!
— За эту двадцать крейцеров![13]
— За эту — флорин.
Лауреат не знал, кому и отвечать, и быстро получил за рыбу несколько приятных звонких монет. С премией, заработанной на конкурсе, это, в конце концов, составит хорошую сумму, если не иссякнет энтузиазм на всем протяжении реки.
А почему он, энтузиазм, должен прекратиться? Разве местному жителю не лестно принять хотя бы малую плотвичку из рук знаменитости? Конечно, не придется ходить по домам, предлагая свой товар, если публика спорит из-за его рыбы на месте. Решительно, такая торговля — гениальная идея.
Не было недостатка и в приглашениях. Илиа Бруш намеревался покидать судно как можно реже, отклонил их все и так же энергично отказался распить на берегу вина и пива, ссылаясь на усталость. Его почитатели вынуждены были расстаться со своим кумиром, выговорив у него свидание назавтра, перед отплытием.
Однако утром они не увидели баржи. Илиа Бруш отчалил до рассвета и, одинокий в этот утренний час, усердно греб, держась посреди реки, на равном расстоянии от довольно крутых берегов.
Пользуясь быстрым течением, он миновал в пять утра Зигмаринген, пройдя в нескольких метрах от «Свидания рыболовов». Без сомнения, немного позже кто-нибудь из членов «Дунайской лиги» выйдет постоять на балконе трактира, чтобы подстеречь появление прославленного одноклубника. Но он станет сторожить напрасно. Рыболов будет уже далеко, если не уменьшится скорость его баржи.
В нескольких километрах от Зигмарингена остался позади первый приток Дуная, простой ручеек Лушат, впадающий слева.
Слава Богу, населенные центры сравнительно редко встречались в этой части его пути, Илиа Бруш
