Тоэль подошел ближе, поймал в сложенные ладони протянутую для приветствия руку, словно согреть хотел. Или согреться?
Мира за прошедшие годы подросла, вытянулась и теперь казалась еще более неуклюжей, тощей и костлявой. Ее плечи, впрочем, и правда стали ровными, разогнулись и откинулись назад, позволяя держать голову высоко и прямо. Почти прямо: лицо хранило застарелую усталость, протянутая для приветствия рука чуть дрожала от слабости. Острова уважали ее, но высока оказалась плата за это уважение! Впрочем, она по-прежнему верила в свое счастье, улыбалась радостно, и тепло ее присутствия уютно угнездилось в душе.
– Тоэль! – рассмеялась она. – Вот хорошо-то, я ждала тебя только завтра. И я очень соскучилась. Здравствуй.
– Здравствуй, солнышко, мне тоже хотелось тебя увидеть. Так уж прямо и ждала?
– Конечно, я вообще неплохо опознаю, когда надо ждать близких, а ты мне не чужой. Тебя – завтра, как и сестру Джами. Бросил их и примчался, вот спасибо, я уже здесь управилась, можно ехать домой. – Она уверенно погладила серебряную точеную голову коня, обняла за шею. – Смотри как он вырос! Хорош?
– Лучше не бывает. Его бы показать Актаму, мой вороной всегда верил в малыша. Но – не теперь. Ты все еще хочешь летать?
– Больше всего на свете, – серьезно кивнула она. – Неужели? Те странные, я ощущаю их рядом, они не люди и не звери, очень милые и отзывчивые. Они умеют летать? Захра мне сказала, что ты вздумал исполнить мой каприз слишком уж обстоятельно. Не далековато забрался ради этого?
– По мне, так выбран был очень удачный путь. И он принес куда больше, чем я смел ожидать. Твоя сестренка Джами потеряла свою счастливую монетку.
– Знаю. Я же ее судьбу первая угадала, – улыбнулась Мира, – не купчиха она. Совсем другая, и душа у нее не к деньгам и торгу, и даже не к караванам тянется. Знаешь, сколько я сил на просьбы извела, монетку ей наговаривая? Вот и вышло по-моему. Да и ты изменился. Такой ты еще лучше.
– У меня новое имя, – удивляясь собственной гордости, сообщил айри. – Мой давний друг сказал – я уже нашел то, что искал. И теперь могу зваться «видящим и Идущим по дороге». Вэрри.
– Хорошее имя, – чуть нахмурилась она удивленно. – А слова не слишком верные. Ты и раньше видел свой путь. Правда, кажется, сам этого не понимал. Почти как я: чего-то не вижу, а иное примечаю, другим не особенно заметное. Ладно, я постараюсь привыкнуть тебя так звать. Тебе наверняка сказали – и у меня теперь новое имя. Я не отстаю от тебя, дракон! Тоже меняюсь. Вот только я очень опечалена, что ты так сразу готов исполнить мое желание. Как все драконы, потом исчезнешь. Если бы у меня были глаза, я бы после твоего отъезда долго и горько плакала.
– Не смей даже говорить так, – испугался не на шутку Вэрри, обнимая худенькие плечи и гладя непослушные волосы. – Вот еще удумала! Я подобного никому не обещаю обычно, но тебе скажу: вернусь, куда я денусь от вас всех. Только не плачь.
– Я же говорила, «если бы были», – лукаво рассмеялась она. – А ты попался! Хитрая я, правда? Теперь обязательно приедешь снова. Учти, я буду ждать, ты слово дал. Драконы накрепко своим словом связаны. Один, по крайней мере. А до прочих мне и дела нет. Жаль, я не принцесса, ты бы меня похитил и увез с собой.
– Я не похищаю принцесс! Где я их раздобуду, скажи на милость? – возмутился Вэрри, с облегчением принимая игру. – Они вообще существуют лишь в сказках! Не прижились у вас короли. Лет двести назад были, пытались земли объединить большой кровью и встать над прочими князьями. Еще до меня, я тогда в основном в горах жил. Люди как раз изобрели взрывчатый порошок, позволяющий делать оружие дальнего боя, и знающих тайну он сделал много сильнее прочих. Великий дракон не любит войн, большой крови лить не позволил. А снави порошок запретили и знание до лучших времен укрыли «покровом забвения». Мне Деяна рассказала. Некоторые мудрецы говорят – без королей развитие рода людей замерло. Я думал над их словами. Пожалуй, нет. Просто пошло чуть иначе. Вы научились договариваться между собой миром или, в крайнем случае, малой кровью. Вот, например, Вендир: огромная страна, и выросла тем, что князья повадились родниться и соединять земли. Иначе и торговать бы не могли, три десятка подорожных пошлин выплачивая за доставку товара из конца в конец страны.
– Если разобраться, – серьезно кивнула Мира, до смешного взросло и важно хмуря лоб, – кормчий тоже настоящий король. Он ведь объединил все острова.
– «Ха!», как любит выражать свои через край бьющие чувства Джами, – восхитился ее догадливости Вэрри. – Твоя названная сестра будет женой князя Тайрэ. Выходит, ты – настоящая принцесса. Я подумаю над идеей похищения.
– Нельзя мне, – грустно покачала головой Мира. – Здесь бед на годы вперед накоплено, работать и работать. Они больной скот хоронили возле ручьев, многие источники заражены. Питались неправильно, дети рождаются слабые, больные. Да и голодали последнее время. Прости, не получается из меня пока принцесса. А жаль, правда? Могла бы пожелать похититься прямо сейчас.
– Имей совесть, – возмутился Вэрри, – я еще прошлое желание не исполнил!
– Извини, поспешила. Расскажи о моем полете.
– Эти пятеро – огромные птицы, на другом берегу океана такие помогают снавям, доставляя их до места, откуда люди позвали, оказавшись в беде. Птицы должны скоро вернуться к своим друзьям. Им пора, вот только покатают тебя, и сразу домой.
– Спасибо. Далеко же им по моей прихоти забраться пришлось! Они, пожалуй, рассержены на такую наивную человечью глупость.
– Нет, мы оказались кстати и решили на том берегу одну большую проблему, едва не лишившую их дома. Так что – катайся спокойно, они только рады оказать небольшую услугу. К тому же Огненные от века дружат со снавями. Иди, они все расскажут и не уронят. Я подожду здесь.
Он сел на траву возле копыт Норима, достал из поясной сумки предусмотрительно запасенные сухари и угостил коня. Вернее, поделил сухари между Лоем и Норимом. Прикрыл глаза, улыбнулся спокойно. Одно желание удалось, главное в этом его путешествии. Мира уже шепталась с крылатыми, обнимала их, перебирая мягкие перья, вслушиваясь в сознания.
Конь и упчоч самозабвенно делили последний плесневый (и потому никому вдвойне не нужный) сухарь. Почти невольно Вэрри следил за скандалом, отвлекшись от Миры. Такие разные по размеру и возможностям! И одинаково убежденные в своей исключительности и избранности. Пока айри усмехался и фыркал, увлеченный странным зрелищем, Альтэ-Мира устроилась на спине вожака, мягко и крепко обхватила его шею. Ее веса птица не ощущала, поднявшись в воздух одним рывком лап и крыльев.
Мира рассмеялась, Вэрри резко обернулся, вскинул голову, нашаривая взглядом уходящих ввысь птиц и охнул, неловко заваливаясь на спину. Он всё еще слышал сознание девочки совершенно отчетливо, даже лучше и яснее, чем прежде. И теперь, вместе с ней, – летел. Даже глаза прикрыл, чтобы зрение не мешало и не отвлекало от ощущения чуда: он парил над миром без птиц, кораблей и прочих глупых ухищрений. Как маленькая арагни, не способная видеть, но умеющая постигать суть. Свободу движения, солнце на коже, ветер, высоту, раскрывающийся во все стороны горизонт. И не осталось в нем ни капли тоски и боли прошлого. Все правильно. Нельзя вечно носиться на крыльях. Он знал полет, теперь знает и землю внизу, оттого видит ее куда полнее и ярче.
Когда птица приземлилась, радость не ушла.
Мира долго махала вслед крылатым, освободившимся от обещаний и нацелившимся теперь коротким клином на запад. Потом подошла, села рядом, нащупала его ладонь. Погладила сунувшегося под добрую руку Лоя, удивленно перебирая ворсинки его меха и хмурясь. Незнакомое существо, странное, сложное в понимании и очень интересное. Впрочем, главное – он друг и спутник айри. Умный, почти как ее Норим.
– Спасибо, Вэрри.
– Не грустно на земле?
– Нет, конечно. И тебе не грустно, – лукаво улыбнулась она. – Хорошее было желание. Удачное.
– Ах ты маленькая нахалка! – Вэрри подпрыгнул, одним движением перетекая в стоячее положение и поднимая Миру. – Ты меня обманула! Это же не твое настоящее заветное желание. Ну как теперь верить людям?
– Моё, просто не совсем уж самое заветное. Может, точнее, оно чуть-чуть наше, – поправилась она. – Пойми, я не умею иначе. Так бывает: думаю, что загадала себе, а оно оказывается не только для меня. Я
