милостивый, если б я хоть знал, кто он такой!»
— Ну, зачем вы так, менеер Яхек, — говорит он, — это же серьезный шаг. Подождите, пожалуйста. — Он нажимает клавишу селектора и, наклонившись к светло-зеленому аппарату, просит принести ему личную карточку господина Яхека. И поспешно прибавляет: — И принесите две чашки кофе. Вы ведь выпьете кофе?
Яхек кивает. В ожидании карточки заведующий хочет завязать светскую беседу, но, к счастью, звонит телефон. Он затягивает разговор до того, пока молодая девушка, робко постучавшись, не входит и не кладет ему на стол карточку. Тогда он опускает трубку на рычаг и быстро впитывает в себя данные. Двадцать лет на службе, поступил сразу после школы. До сих пор третий этаж! В графе «личные качества» подчеркнуто красным: «аккуратность», «чувство ответственности» и «старательность». В примечаниях записано: «отсутствие инициативы, к руководящей работе непригоден». Господи, что за кретин это писал? Заведующий третьим отделом совершенно не разбирается в людях, вот еще одно доказательство. Я ему еще скажу об этом. Если я видел когда-нибудь человека, созданного для руководящей работы, то это Яхек. Он и рта не успеет раскрыть, как перед ним начнут пресмыкаться.
— Менеер Яхек, — произносит Фоогт, — давайте сейчас не говорить об увольнении, к этому вопросу, если вы будете настаивать, мы вернемся позже. Но сначала о другом. Я вижу, что вы двадцать лет сидите в третьем отделе, и я считаю это неправильным. Он делает паузу. — Абсолютно неправильным, — повторяет он, чтобы устранить последние сомнения.
Яхек хочет сказать, что он вполне доволен своим положением. Он хочет уйти отсюда, он хочет, чтобы его правильно поняли, — тогда ему выдадут лучшую характеристику. Но Фоогт отметает его робкие попытки что-то возразить:
— Я знаю, что вы хотите сказать, менеер, конечно, чьи-то махинации помешали вашему продвижению, так иногда бывает. Вы знаете, что способны на большее, чем та работа, которую вы выполняете сейчас, вам это, в конце концов, надоело, и вы хотите уйти. Вы полагаете и вполне справедливо, что в другом месте перед вами откроются большие возможности.
Он выдерживает паузу, чтобы его слова лучше осели в сознании. Однако Яхек совсем не рад, повышение ему не нужно, наоборот, оно его скорее пугает. Он-то думал, что его увольнение будет пустой формальностью, которую и выполнят с полнейшим безразличием. Но рассказать эту историю с его ртом, наверное, нельзя. В этой обстановке, она ему самому представляется такой невероятной, что он просто не смог бы с ней вылезти, даже если б хотел.
— Вот что я вам посоветую, — продолжает заведующий. — Возвращайтесь-ка на свое место в отделе и спокойно ждите развития событий. — Тут он наклоняется к Яхеку. — А события начнут развиваться, в этом вы можете быть уверены, — начнут, и очень скоро. Без ложной скромности скажу, что я немножко разбираюсь в людях, сами понимаете, иначе я не занимал бы этот пост… ошибки бывают всегда и везде, и иногда мы становимся жертвами подобных ошибок… Я прекрасно понимаю ваше… как бы это выразиться… раздражение. Конечно, я не могу вот так сразу предложить вам что-нибудь конкретно, тут надо поразмыслить, но будьте уверены, я не стану откладывать дело в долгий ящик.
Тут дверь отворяется, и в комнату, переваливаясь с боку на бок, входит безобразно толстая женщина с подносом, на котором стоят две чашки кофе.
— А, — улыбается Фоогт, — вот и Анна, моя правая рука. — Анна не смеется шутке, с безразличным видом ставит кофе на стол и молча, выходит. — Тоже фрукт — эта Анна, — говорит Фоогт доверительно, пытаясь создать непринужденную атмосферу, но Яхек ничего не воспринимает. Из всего сказанного он понял одно — его не отпускают, а заставляют вернуться в отдел. А это исключено. Конечно, он может встать уйти навсегда, но ведь ему нужна характеристика, нельзя пренебрегать своим общественным лицом. Не говоря уже о том, что он от природы не способен на столь решительный поступок. Его охватывает ужас, все оказалось еще хуже, чем он опасался, какое все-таки счастье, когда один день похож: на другой, и никто тебя не замечает. В полной растерянности он выдавливает из себя, что ни в коем случае не вернется на третий этаж.
Фоогт как раз поднес чашечку к губам; резкие слова Яхека так испугали его, что он делает непроизвольное движение, и кофе проливается на рекламный проспект. Он снова внимательно разглядывает Яхека. Круглое лицо с грубыми чертами и волевым ртом чуть-чуть покраснело, в голосе еще сильнее звучит металл. «Господи помилуй, думает Фоогт, — глубоко же это в нем засело, его агрессивность, жажда действия подавлялись двадцать лет, в общем-то, его можно понять. И все же, не будь нам позарез необходимы парни такого сорта, я бы с наслаждением вышвырнул его из своего кабинета пинком под зад! Но куда бы его сейчас сунуть?»
Он медленно ставит чашечку на поднос, а в это время мозг его лихорадочно работает. Этот Яхек — прирожденный надсмотрщик и вдруг его осеняет. Он ведь слышал вчера от Бастенакена — директора, который курирует заграничные филиалы, что на новом консервном заводе не то в Анголе, не то в Мозамбике, в общем, в какой-то забытой богом негритянской дыре, никак не наладят производство. «Туда — сказал Бастенакен, — надо послать крепкого парня, который сумел бы по-настоящему взяться за ленивых черных выродков». Но как найти сейчас такого идиота, который бы согласился поехать в Африку, где нет ни телевидения, ни хороших автотрасс, а если у тебя заболит зуб, придется полдня болтаться в самолете, чтобы попасть к нормальному врачу? Он еще раз оценивающе смотрит на Яхека. «Да, черт побери, уж если даже я побаиваюсь этого парня, так негры и подавно сдрейфят. Но тогда он должен занимать высокий пост, быть, как минимум, заместителем заведующего производством, а это слишком уж большой скачок, учитывая, что сейчас он работает всего-навсего на третьем этаже. Как мне провести это через дирекцию?» Он размышляет, поглядывая на Яхека, который в отчаянии уставился на носки своих ботинок, — со стороны же он производит впечатление незыблемой скалы. «Старикан, — думает Фогт, — вот оно, решение: старикан любит такие неожиданные штучки, они дают бедняге возможность проявить свое, так называемое чутье».
— Менеер Яхек, — говорит он, — это случай исключительный, и я должен в него глубоко вникнуть. Полагаю, что во избежание всяких осложнений в третьем отделе вам лучше сейчас посидеть дома и подождать. В течение двух-трех дней я свяжусь с вами. Вы не возражаете? Скажите мне только одно: как вы в принципе относитесь к работе на весьма значительном посту — в одном из наших заграничных филиалов?
Яхек радостно хватается за возможность пойти домой. Это единственное, чего он сейчас хочет, — сидеть дома, спокойно размышлять и уж во всяком случае, не возвращаться в третий отдел. Он с благодарностью произносит: «Положительно» — и испускает облегченный вздох, при этом на его лице появляется какое-то дикое и необузданное выражение. «Великолепно, — думает Фоогт, — он попался на удочку. Ну, теперь держитесь, негры».
— Значит, решено, — говорит он и протягивает Яхеку руку. Но тот не видит ее, он уже шагает к двери, одержимый одним желанием — запереться у себя в комнате.
Фоогт роняет протянутую руку и смотрит вслед Яхеку. Его охватывает сомнение — парень явно «с приветом». Потом он пожимает плечами: людей, годных для работы в третьем отделе, хоть пруд пруди, а вот надсмотрщики для Африки — большая редкость, и чем более он «чокнутый», тем лучше. Он заглядывает в свой календарь и, убедившись, что ничего серьезного на сегодня не намечено, решает тут же покончить с делом Яхека. Он снова наклоняется над селектором и спрашивает, у себя ли менеер Таке.
— И заодно, — говорит он, — узнайте, где мы недавно начали консервировать крабов, в Анголе или в Мозамбике.
— Это я по чистой случайности знаю, — говорит секретарша, — в Иньямбане, в Мозамбике. А вот насчет менеера Таке я должна выяснить.
Менееру Таке за семьдесят, он единственный ныне здравствующий из зачинателей дела. Склероз у него прогрессирует в бешеном темпе, и когда надо принять какое-нибудь важное решение, его заботливо держат в стороне. Но когда он сам время от времени выдвигает и какую-нибудь идею, к нему все же прислушиваются: ведь он — держатель, весьма значительного пакета акций. Через десять минут раздается звонок секретарши — менеер Таке обнаружен, он стоит у окна на четырнадцатом этаже — это его любимое местечко. Фоогт собирает несколько отчетов — он взял за правило никогда не показываться вне стен своего кабинета без документов в руке, они придают более деловой вид.
На четырнадцатом этаже он действительно встречает старикана. После краткого вступления Фоогт
