мае 1944 г. К описанию тех героических событий мы еще вернемся (см. главу 'Сапун-гора'), а пока продолжим путь.
Поднявшись наверх, окажемся на том месте, где 13 сентября 1854 г. стояли командующие английской и французской армиями с их свитами, наблюдая за ходом Балаклавского сражения, которое разворачивалось внизу, на равнине. Именно здесь предполагается построить резервуар - конечный пункт будущего водопровода.
И вот обратный путь. Вначале - к Максимовой даче. Дорога проходит по слегка всхолмленной равнине. Прекрасными кажутся мне наши холмы, когда их покрывает выгоревшая на солнце трава; цвет их под ярким солнцем трудно даже передать. Вообразите вокруг огромное пространство, устланное соломой,- иного сравнения придумать не могу.
Пруд у хутора Лукомского... Античная усадьба... Темная зелень Максимовой дачи...
Наконец впереди замаячили двенадцатиэтажные здания жилого района Воронцова гора.
Дорога пересекла небольшую безымянную долину и поднялась на невысокий холм. С него видны обелиск на Сапун-горе, Ялтинское и Симферопольское шоссе, а с морской стороны - почти весь город. Справа на нашем пути - роща одичавшей сирени.
Долгое время холм оставался безымянным. Англичане в 1854 г. назвали его Кеткарт-хилл - Кеткартов холм. На этом месте был погребен генерал Кеткарт, командир одной из английских стрелковых дивизий, погибший 24 октября 1854 г. в Инкерманском сражении. Потом были другие захоронения, образовалось кладбище. Вот как описывает его английский автор, побывавший здесь в 1855 г.: 'Кеткартов холм стал широко известен благодаря сотням рисунков и описаний. Маленький огороженный участок на его вершине будет местом паломничества англичан, пока будет существовать Англия... Кресты из местного белого камня, колонны, выполненные из более ценных материалов, привезенных издалека,- обычный памятник многим храбрецам, и памятники, высеченные в Англии из мрамора, добытого в Италии, толпятся на обнаженной голой вершине холма...' {21}.
В 1882 г. прибывшие из Англии специалисты благоустроили некрополь. Сюда были перенесены останки английских солдат и офицеров, погребенных за пределами холма. В отличие от других некрополей - французского и итальянского, здесь не было часовни, только небольшой домик сторожа.
Вспомним стихотворение Константина Симонова 'Английское военное кладбище в Севастополе', написанное в 1939 г.
В июне 1942 г. английское кладбище было одним из опорных пунктов оборонительного рубежа защитников Севастополя. Здесь шли ожесточенные бои и в 1944-м. Английское кладбище на Кеткартовом холме практически перестало существовать.
Холм, на котором оно находилось, носит имя храброго врага. Нужно сказать, что о большей части своих генералов английские мемуаристы и историки, описывавшие осаду Севастополя, отзываются с единодушным пренебрежением. Генерал Кеткарт являл одно из немногих исключений. Он погиб, когда пытался остановить наступление русских войск в первой фазе Инкерманского сражения. Напомним читателю: оно завершилось поражением англичан, которых от полного разгрома и уничтожения спасли подоспевшие французские войска.
Общее количество погребенных на Кеткартовом холме - 22 тысячи человек. И в современной Англии интерес к этому месту не ослабевает.
Дорога спускается вниз к шоссе на Ялту. Пройдя под высокой въездной аркой, шоссе становится улицей генерала Мельника - одной из самых молодых в городе. Первые дома на ней появились только в 1982 г. Год спустя, к 200-летию города, и была воздвигнута эта арка.
Внешне она производит впечатление каменной, но впечатление это обманчиво. Ее металлический ажурный каркас облицован плитками из альминского камня-известняка. Сверху укреплены барельефы с изображениями наград, которых удостоен город. Арка расположена на вершине Воронцовой горы - одной из самых высоких возвышенностей, окружающих город, и потому видна отовсюду.
СТАРО-СЕВЕРНАЯ БАЛКА
Бывает и такое: издавна знакомые места, сто раз хоженые и перехоженные,- и вдруг убеждаешься, что не все тебе здесь известно! И даже делаешь неожиданные для себя открытия.
...Искупавшись у стен Михайловского форта, я засобирался на катер. И тут мое внимание привлекла казалось бы хорошо и давно знакомая стена форта, обращенная к берегу. Почти вся ее плоскость была гладкой и только вокруг одной амбразуры густо иссечена пулями. Очевидно, здесь в 1942 г. стоял пулемет и яростно палил по фашистам, окопавшимся за Михайловским кладбищем, а оттуда пристреливались к форту, нащупывая эту единственную амбразуру. Чем кончилась дуэль? Этого мы до сих пор не знаем.
Построенная в 1846 г., старая крепость была грозным стражем бухты: два яруса батарей имели на своем вооружении 77 орудий. 5 октября 1854 г. береговые батареи Севастополя атаковала объединенная англо-франко-турецкая эскадра. Дым от выстрелов затянул море плотной завесой. Воспользовавшись этим, английский линейный корабль 'Агамемнон' приблизился к стенам Константиновского форта, прикрывавшего Михайловский, и открыл огонь. Маневр был смелый, и его результаты могли стать гибельными для русского укрепления. Чтобы понять обстановку, надо учесть также, что соседний, Михайловский форт находился на второй линии обороны, его артиллерия была предназначена для уничтожения вражеских кораблей лишь в случае их прорыва в бухту. Но туда проникнуть они не могли - путь им преграждали русские корабли, затопленные поперек фарватера с этой целью. Поэтому Михайловский форт не стрелял, небо над пим не было затянуто пороховым дымом. Приближение 'Агамемнона' не осталось незамеченным. Тотчас же сработали мортиры - они располагались на крыше. Бомбы понеслись к 'Агамемнону' через Константиновский форт. Поврежденный корабль отступил.
Погруженный в исторические воспоминания, я спустился в неглубокую ложбину и взял курс на пристань. Мне много раз доводилось бывать в этой балке, подниматься и опускаться но ее лестницам. Обычно я смотрел в сторону моря: к нему вела короткая немощёная улица, которая упиралась в запертые ворота. Остальное пространство занимали ничем не примечательные издали домики. На этот раз мне захотелось дойти все же до ворот и посмотреть, что за ними.
После первых же шагов мне открылся мир необычайно колоритный и романтический. Я как бы ступал по земле приморских поселков Александра Грина и Джозефа Конрада. Домики вокруг вросли в землю, покрывала их старинная овальная черепица, даже цвет ее был особый - цвет старых терракотовых изделий. Вся застройка состоит здесь из двух-трех крохотных кварталов, разделенных узкими извилистыми улочками. А как они называются! Улица Якорная, Первый и Второй Морские переулки...
Но начать бы следовало с ворот. За ними оказался всего-навсего один из участков рыбколхоза 'Пролетарский луч', последнего, еще сохранившегося в городе. В море уходил узкий деревянный причал на сваях, на воде покачивались большие лодки с острыми, наклонными форштевнями. Традиционно покрашенные в зеленый цвет, они все еще остаются в рыбацком обиходе. Под именем 'рыбачий баркас' такие лодки фигурируют у А. Куприна, А. Грина, К. Паустовского. Их можно увидеть на всех картинах и фотографиях, изображающих Севастополь и Балаклаву конца прошлого - начала нынешнего века.
Воскрешая в памяти литературные аналоги, я прошел по короткой (всего два дома с одной стороны, с другой - забор рыбколхоза) улочке и попал на крошечную площадь. Всю эту мини-площадь заняли собой, заполнили ветви огромной ивы. Под ивой примостилась водоразборная колонка, вода собирается здесь
