намека на неуверенность человека в себе.
— Можно к вам присоединиться? Или вы заняты?
— Синьор, это мсье Валантен Бертелль, — неохотно представила она его. — Синьор Гаттани проявил некоторый интерес к моим эскизам.
Рейчел надеялась, что Вал поймет намек и удалится, но тот придвинул стул и принялся тоже разглядывать ее рисунки.
Раздражение девушки все возрастало. Неужели Вал, навязывая свое общество, не видит, какой неподходящий момент выбрал?
Как и следовало ожидать, синьор Гаттани немного погодя встал, чтобы уйти, пообещав Рейчел серьезно обдумать по крайней мере три ее эскиза вечерних туфель.
После того как он ушел, Рейчел почти не реагировала на болтовню Валантена.
— В чем дело? — обратил он наконец внимание на ее холодное молчание.
— Кто дал тебе адрес отеля? — сердито спросила она.
— Мне не пришлось нанимать детектива. Твоя сестра писала тебе письма, и когда конверты лежали в холле на столике, готовые к отправке, любой интересующийся мог воспользоваться информацией. А ты, дорогая, безусловно знаешь, что я всегда интересовался тобой и всеми твоими делами.
— Мне очень жаль, что ты вмешался в них именно сегодня!
— Разве я прервал нечто важное?
— Да!.. Синьор Гаттани единственный доброжелательный человек, хоть немного заинтересовавшийся моими набросками. Мне важно было послушать его замечания и полезные советы, а тут явился ты!
— О, и это все? А я-то думал, ты собираешься мне сообщить, будто он больше всего очарован твоими прекрасными глазами и не устает твердить, что жена его не понимает.
— Послушай, Вал, — резко сказала Рейчел, собирая в папку свои листочки, — если ты проделал путь до Милана, чтобы я слушала твои глупости, то мог бы не тратить времени зря.
— Ты в мрачном расположении духа. Я должен пригласить тебя куда-нибудь, вкусно накормить и напоить, чтобы ты немного смягчилась.
— Я обычно обедаю здесь.
— Но не сегодня. Ты пойдешь со мной к Кавальери и на обратном пути, возможно, наградишь меня хотя бы улыбкой.
— Ты останешься в Милане? — спросила она.
— Конечно. А что, у тебя монополия на этот город?
— Надолго?
Вал усмехнулся:
— Это всецело зависит от тебя, Рейчел.
— Тогда позволь мне сообщить: через день-другой я уезжаю отсюда.
— В неизвестном направлении? Брось, Рейчел, нечего нагнетать таинственность. Оставь это для Люсьена.
— Для Люсьена?
— Ага! Я так и думал, что его имя сразу привлечет твое внимание. Нет уж, оставим разговор о нем… Переоденься, Рейчел, мы пойдем в ресторан, и я сообщу тебе новости о семье.
Она заколебалась. Вал довольно надоедливый. Если отказаться поужинать с ним сегодня, он будет докучать завтра с просьбой вместе пообедать и опять сорвет важную для нее деловую встречу.
— Хорошо, Валантен, — согласилась Рейчел, — пойдем вместе ужинать, иначе вообще не получится: я же скоро вообще уеду отсюда.
Никогда прежде не бывала она у Кавальери, хотя и знала, что это один из самых роскошных отелей Милана, славящийся своей кухней. Рейчел предусмотрительно оделась в платье цвета фуксии, которое особенно шло ей.
— Здесь нет ни одной женщины, которая могла бы сравниться с тобой красотой, Рейчел, — прошептал Вал, приподнимая в честь девушки бокал.
— Спасибо. Твои комплименты очень хороши. Если бы ты не повторял их столь часто, можно было бы им поверить.
Однако вечер тем не менее оказался приятным. Ее жизнь в Милане протекала довольно однообразно: осматривала достопримечательности, магазины или просто пребывала в мечтах. Она ругала себя за отсутствие активности в смысле работы. Возможно, месяцы, проведенные ею в Сосновом замке, — в достатке и неге — психологически развратили ее…
Валантен, верный своему обещанию, сообщил ей много новостей. Письма Селии были довольно сдержанными и касались только ее и Хэрри.
— Бабушка неважно себя чувствует, что неудивительно в ее возрасте. К тому же она перенесла столько потрясений и трагедий в своей жизни!
— В самом деле? — удивилась Рейчел.
— Мой дедушка погиб на охоте. Его сбросила лошадь. Потом несчастье постигло моего отца — скончался десять лет назад, когда мне было четырнадцать. Затем последовал самый большой удар. Мой дядя Эдвард — с женой и двумя детьми — разбились при крушении самолета в Альпах. Так же, как и наш с Пьером старший брат Бертран, летевший вместе с ними.
— О, какой ужас! Вся семья!
— После гибели Бертрана Пьеру пришлось принять на себя управление замком и поместьем, хотя он вообще-то собирался стать юристом.
— Пьер сожалел, что пришлось изменить карьеру?
— Он всегда был привязан к земле. Так что для него, думаю, отказаться от карьеры красноречивого адвоката оказалось в какой-то степени естественным.
— А ты, Вал? О какой карьере думаешь ты?
— Да уж конечно, не копаться в земле! Пьер заставляет меня иногда работать со счетами, но меня абсолютно не интересует количество вина, полученного с наших виноградников, и соответствует ли норме урожай маслин…
— Так найди себе что-нибудь по вкусу.
— Если честно, не слишком многое меня привлекает. К тому же моя семья быстро напомнит мне, что представителю семьи Бертеллей нужно заниматься престижным делом.
Рейчел возмущенно передернула плечами:
— Выброси из головы старомодные бредни. В наши дни даже сыновья герцогов не считают для себя зазорным потрудиться где-нибудь на бирже или в рекламном агентстве.
— Мне предложили превосходную должность в Париже, — признался вдруг Валантен, — но я узнал, что должен буду работать почти каждый день.
— И ты, конечно, отказался, — упрекнула его она. — Зря. Попробовал хотя бы!
Он рассмеялся:
— О, не будем тратить время на разговоры на такую скучную тему, как работа. Давай лучше потанцуем…
Когда он проводил Рейчел в ее отель, девушка поблагодарила его и очень удивилась тому, сколь нежным и сдержанным был его прощальный поцелуй.
— A demain,[12] — шепнул он и откланялся.
Вал позвонил на следующий день, но ее не было. Застал он ее лишь около шести часов, предложил выпить вместе вина или кофе, затем пусть сама решит, как им провести остаток вечера. По телефону все это выглядело вполне учтиво, однако Рейчел знала — Валантен Бертелль не из робких поклонников.
Когда он зашел за Рейчел, она поздоровалась с ним по-дружески и предложила выпить кофе в уличном кафе поблизости, сославшись на то, что ей еще придется поработать над своими эскизами.
— Как скажешь, — согласился он.
И все-таки она вернулась к себе в отель только около полуночи. Вал уговорил ее прогуляться по улицам, а затем они зашли в одно из многочисленных кафе знаменитой миланской галереи, где, казалось, сконцентрировалась вся вечерняя жизнь Милана.
— А как насчет завтра? — вкрадчиво спросил Вал. — Завтра воскресенье, и все нормальные люди
