связать между собой.
— Ш-ш, милая, я еще никуда не уезжаю.
Его темноволосая голова склонилась к ней, и знакомые губы накрыли ее рот в нежном поцелуе.
— Все будет хорошо, — пробормотал он. — А сейчас ложись в постель и отдохни. Я приду попозже.
Глория отвернулась и, сбросив одежду, направилась в ванную. Все будет хорошо. Так сказал Чейз… Но почему-то впервые со дня замужества она не была в этом абсолютно уверена.
Через пару часов Глория очнулась от легкой, беспокойной дремоты и увидела совершенно голого мужа, выходящего из ванной. Она с неприязнью оглядела великолепную фигуру Чейза и вдруг подумала, что и ее сын, если бы он был жив, мог бы иметь такое же совершенное тело…
Когда Чейз скользнул в постель рядом с ней и обнял ее, она не сопротивлялась, поскольку нуждалась в его крепких и, как ей казалось, спасительных объятиях. Но внезапно, с чувством, близким к отвращению, она осознала, что он слишком пылко прижимает ее к своему горячему телу, а его сильные ноги в сексуальном возбуждении машинально раздвигают ее нежные бедра. Она быстро оттолкнула его, сердито фыркнув:
— Боже мой, Чейз! Как ты можешь?
— Малыш, я ничего не хотел делать, только приласкаться, но ты ведь знаешь, как на меня действуешь. Даже если ты не смотришь на меня, не улыбаешься, не обращаешь внимания, мое тело реагирует на одно твое присутствие… а тут еще несколько одиноких ночей, — жалобно пробормотал он. — Ладно, лежи тихо, и я скоро успокоюсь.
Она повернула свою маленькую головку: его темные глаза горели, и в них светился чувственный, дразнящий огонек.
— Если, конечно, ты хочешь, чтобы я успокоился, — хрипло произнес он, целуя ее нежно приоткрытые губы.
Она прекрасно понимала, что он имел в виду: пока она не забеременела, они наслаждались полноценными сексуальными отношениями. Он научил ее всем тонкостям любовных игр. Она знала, как удовлетворить его, но в нынешних обстоятельствах даже мысль об этом была отвратительна. Высвободившись из его объятий, она отодвинулась на край кровати.
— О Господи! Неужели ты не можешь хоть однажды умерить свой пыл? Извини, но ты мне противен.
Глория почувствовала, как он напрягся и застыл от ее слов, но ее не беспокоило, что она унижает его.
— Я только дразнился, малыш, пытаясь подбодрить тебя. Мне так же тяжело, как и тебе, дорогая, и я, пожалуй, впервые не знаю, как с этим бороться.
— Попробуй воспользоваться запасной спальней, — бросила она. — Я хочу спать спокойно.
— Ты действительно этого хочешь? — Он сел в кровати, схватил ее за плечи и буквально пригвоздил к постели. — Если так, ты ведь знаешь, что я сделаю все, что ты захочешь, лишь бы тебе было легче.
Боже, с каким бы наслаждением заснула она в его объятиях, положив голову ему на грудь, с какой бы радостью слушала, когда бы он говорил ей, как сильно любит ее, и что она не виновата в смерти ребенка… Но Глория ничего не могла ему сказать. Вместо этого она поглядела в его смущенные глаза и тихим, сдавленным голосом сказала:
— Да, я бы предпочла побыть одна, если не возражаешь.
Она заметила на его лице гримасу боль, но он тут же овладел собой.
— Доктор Белл сказал, что тебе надо во всем потакать, так что я готов.
Его голова опять склонилась над ней. Она поняла, что он собирается поцеловать ее, и нарочно отвернулась, так что его губы лишь коснулись ее щеки.
— Спокойной ночи, дорогая, — мягко сказал он.
Она почувствовала, как он встал с кровати, и через несколько секунд дверь в комнату с легким стуком затворилась.
Что она сделала? И зачем? Ей самой было непонятно. Как одиноко было ей без Чейза с их огромной кровати! Что происходит с ней? Она не могла объяснить собственные действия, и слезы медленно потекли по ее щекам…
Следующие несколько недель Глория, похоже, прожила в собственном мире. Со стороны казалось, что все было нормально, но потерянная от горя женщина словно оцепенела, преследуемая постоянным чувством своей вины в гибели ребенка. Даже Чейзу не удавалось достучаться до нее.
В первый же день после возвращения из больницы Чейз был очень внимателен к ней и даже отказался от поездки в Лондон. Однажды вечером, пытаясь подбодрить ее, он настоял, чтобы они отправились вместе обедать. Они пообедали в Йорке, на Грейплейн, 19,— в том самом ресторане, где когда-то вместе впервые чудесно провели время, но изысканные блюда теперь казались ей невкусными, и она с облегчением вздохнула, когда Чейз наконец предложил вернуться домой.
Вечером, когда она натягивала через голову прелестную ночную рубашку из сатина, отороченную нежными кружевами, в спальню вошел Чейз. Глория подняла голову и с удивлением посмотрела на него. Он стоял, свежий после душа, слегка раздвинув красивые, мускулистые ноги, его смуглое тело было обнажено, кроме узкой полоски полотенца вокруг бедер. Всем своим видом он воплощал женский идеал любовника, но Глория усмотрела в этом лишь угрозу своей отчужденности. Она настороженно наблюдала, как он осторожно обошел вокруг кровати и встал перед ней. Взглянув на нее, Чейз взял ее за плечи и нежно привлек к себе.
— Глория, нам надо поговорить. Ты уже очень долго спишь одна, и меня пугает, что это может войти в привычку. — Она напряглась в его руках. — Не пойми меня неправильно, милая. Я хорошо понимаю, что еще рано заниматься любовью, но…
— Какая чуткость, — огрызнулась она.
— Доверься мне, малыш, ведь ты не хуже меня знаешь, что раздельные спальни — не решение проблемы. Тебе нужны забота и утешение.
Он крепче прижал ее к себе.
— Не сейчас, — непреклонно сказала она и почувствовала, как кольцо его рук ослабло.
— Но когда же, Глория? Ты теперь почти не разговариваешь.
— Неправда, пару часов я сегодня работала, принимая новых гостей, и как ты понимаешь, мне пришлось много общаться, отвечая на многочисленные вопросы, которые посыпались на меня.
Так оно и было. Чейз был занят у себя в кабинете, а ей пришлось побегать, когда приехали туристы из Франции. Некоторое время она с энтузиазмом работала, забыв про несчастье, обрушившееся на нее в последнее время.
— Значит, ты можешь разговаривать с иностранцами, но не со своим мужем? — разочарованно спросил он. — Ради Бога, Глория, что с тобой? Ты должна как-то с этим покончить.
Его пальцы впились в ее тело, и она вздрогнула, слегка откинув голову. В темных глазах мужа она уловила пугающее искры гнева, но Чейз быстро взял себя в руки.
— Глория, то, что случилось с нами, — это тяжелое испытание для двоих, но мы должны постараться забыть прошлое и жить настоящим, ведь жизнь не стоит на месте. Когда я впервые встретил тебя, ты покорила меня не только своей красотой и сексуальностью маленького тела, — он восхищенно неторопливо оглядел ее с головы до ног, — но в тебе была такая страстная жажда жизни… Пожалуйста, не позволяй неудаче разбить всю твою жизнь! Я хочу, чтобы моя жена стала такой, как была. Умоляю, постарайся, чтобы мы как можно скорее вернулись к нормальной жизни.
— Если то, что ты говоришь, правда, — холодно возразила она, замечая, что он нежно ласкается о тонкую ткань ее ночной рубашки, — то я полагаю, что тебе следует завтра же вернуться в Лондон. В конце концов, последние пару месяцев ты всю неделю работал в городе, возвращаясь домой только на уик-энд. Пожалуй, это и есть для нас нормальная жизнь.
Она равнодушно встретила пристальный отчаянный взгляд Чейза и вдруг почувствовала, что он весь сжался, как от сильного удара. Почему-то ей подумалось, что он сейчас скажет ей, что она нужна ему, что он не мыслит себе жизни без нее, что она постоянно должна быть рядом с ним, но вместо этого муж, слегка
