хрустнула под моим кулаком и нос посвященного Алдара приобрел заметный уклон влево, я был почти что счастлив…
– Что вы там застыли! Растащите их наконец! – прорвался сквозь затмевающую все пелену бешенства отчаянный женский крик.
Оставшиеся на пороге адепты возились с щитами, отрезавшими зал от верхней галереи, в то время как я крушил ребра посвященного. Тяжелый удар кулака пришелся по виску – я не успел увернуться, и мир рассыпался пятнами цветастых фейерверков. Противный хруст и железный привкус во рту – недосчитаться мне сегодня нескольких зубов, но это пустяки. Потому что «Клинок» недосчитается жизни.
А потом полетели сети, чьи-то руки цеплялись за плечи, мешая добраться до противника… Скажу сразу, без магии ящеролюда бы чешуйчатого нас разняли. Несколько сетей я просто порвал уже наметанным приемом, но обороняться от магии без готового щита и бить морду Алдару одновременно оказалось непосильной задачей. Наконец, совместными усилиями всей компании ученикам удалось нас растащить.
– Пустите! – рычал Алдар, обмотанный магическими сетями, как огромная, начинающая окукливаться гусеница. – Я убью его! За мастера!
– За мастера, да? – оскалился я, сплевывая кровь. – А сам ты где шлялся? Где был, когда он умирал? Когда ему еще можно было помочь?
– А ну прекратите, немедленно! – вмешалась девчонка, называвшая мастера отцом. – Как вам только не стыдно вообще затевать свару в такой момент!
Невозможность добраться до врага приостудила меня, возвращая способность мыслить. Да, как-то некрасиво получилось…
Что до Алдара, то его кровожадных порывов не могло пресечь, наверное, и явление Небесной Матери. Он просто не заметил бы ее.
– Плевать на моменты! – хрипел посвященный, до крови раздирая руки в попытках вырваться из плетенки. – Дикий маг должен умереть!
Они тут что – ослепли все? Точнее, оглохли?
– Ты где дикого мага видел? – недобро ухмыльнулся я. – Как там у нас в школе принято друг к другу обращаться? Братья-сестры? Или еще как?
Только тут до посвященных дошло, что обозначает знак на моей ауре. Заговорили они вновь одновременно: наперебой и так громко, что даже Алдар сник, осознав тщетность своих попыток вернуть внимание зрителей.
– Откуда у тебя эта печать? – строго спросил один из парней.
– Из проволоки трафареты накрутил, – разозлился я. – А потом взял да и внедрил контуры. Сам себе.
Нет, я вовсе не рвался нахамить новоиспеченным товарищам по школе. Кометы, да я и драться не собирался! Но слова так и ложились на язык, будто какая комета на хвосте подбрасывала.
От моего «признания» троица, излечившаяся было от столбняка, схлопотала очередной приступ этого недуга.
– Так получается ч-ч-что? – пролепетала вторая в компании девчонка, светловолосая румяная пышка, вид которой пробуждал в голове смутные образы полей, лугов, сеновалов и прочей деревенской романтики, но уж никак не сочетался с представлением об адепте магической школы. – Любой дикий маг способен подделать…
Мысль о подобном святотатстве наполнила душу посвященной таким ужасом, что на этом она и замолкла, не осмеливаясь завершить свою догадку.
– Да что вы верите всяким глупостям!
Дочь мастера поднялась с колен, гневно сверкая глазами. Небесно-синими, как у отца. И в лице тоже есть что-то похожее, и даже в жестах… Кометы, под этим взглядом мне хотелось воткнуть нож себе в сердце. Если бы только этим можно было что-то исправить!
– Обряд мог провести лишь мастер, – решительно заявила девушка и, поморщившись, добавила: – Возможно, ему было известно что-то большее, нежели нам…
«…чтобы сохранить эту никчемную жизнь», – окончание не прозвучало вслух, хоть и напрашивалось. Спасибо и на том. Да уж, Чертополох, любишь ты усложнять себе существование. Тебе и без того здесь не рады. А теперь ты, похоже, растерял последних возможных союзников. Девчонки – те хотя бы посочувствовать могли… До того, как ты показал себя последним уродом.
О том, как поступить с новообретенным товарищем, адепты спорили долго. Больше всего на свете им хотелось одного: чтобы я провалился к ящеролюдам и никогда не вернулся обратно. Порой мне хотелось того же, но звезды оставались глухи к нашим общим мольбам. Ксин Чертополох, уродливое бельмо на глазу достопочтенной ринской школы, не желал исчезать за Вратами Семи Братьев, и с ним надо было что-то делать. Парень, некогда посчитавший мои контуры секретным оружием, поочередно вынес предположения о том, что меня подослали с целью тайного внедрения в ринскую школу ниранские чародеи, недобитые адепты ветви Далаара и таинственные пришельцы из соседних миров. «Деревенской» внешности девчонка испуганно таращила глаза после каждого подобного открытия, затем украдкой оглядывалась на других и успокаивалась – до следующей изобличающей догадки. Тише всего вел себя, как ни странно, Алдар: по большей части он сидел молча, прожигая мрачным взглядом то меня, то мастерскую дочку, то пол у себя под ногами. Щедрый моток целебных контуров, оплетающих нос, делал посвященного похожим на площадного паяца.
Обо мне тоже позаботились основательно. По большей части, правда, о том, чтобы покрепче стабилизировать контуры, опутавшие руки и ноги. Лучше бы веревкой связали, право слово. Они правда надеются удержать этой сеткой человека, порвавшего защиту боевого архимагистра? Неприятно, конечно, будет, кто бы спорил… Но не настолько, чтобы это остановило меня при желании освободиться. Я не стал разочаровывать ринских адептов относительно надежности их стараний. И так уже наломал порядком дров. Потому я просто смирно сидел, ожидая решения.
Наконец, после долгих пересудов оно было принято. Дочь мастера подошла ко мне и смерила холодным, исполненным презрения взглядом.
– Мое имя Рийна, – заявила она.
Неужели! Не прошло и вечера знакомства, как эти ребята надумали представиться. Я промолчал, и Рийна продолжила:
– Если бы твоя смерть могла вернуть моего отца, перерезала бы тебе горло без всяких сомнений.
Если бы моя смерть могла чего-то изменить! Я бы сам себе его перерезал, уж поверь.
– Но если мастер решил, что ты зачем-то нужен… Так тому и быть. Доставим тебя Совету, пусть старшие решают, куда тебя пристроить. Только не слишком-то радуйся, – поморщилась девушка. – Владению даром учатся с раннего детства. В твоем возрасте… Даже не рассчитывай продвинуться дальше основ.
И тут меня осенило: да ведь они уверены, что Ал-Малира побил мастер! Нет, ну точно же! Другого объяснения их беспечности просто быть не может!
Будущее, до сих пор рисовавшееся на редкость мрачным, вдруг заиграло совсем иными красками. Если меня принимают за никчемного слабака, зачем доказывать обратное? Кому интересен еще один малосильный неудачник, каких полно в любой школе? Вряд ли покойный архимагистр явится из очереди перерождения, чтобы устроить прощальную пакость убийце, выложив его секреты. Скрыть свою настоящую силу, замаскировать дар визуала под… Вот тут стоит подумать. Достоверно изобразить слухача у меня вряд ли получится, внимательный наблюдатель в спокойной обстановке раскусит рано или поздно, а вот сработать под тактильщика – вполне. Получу от ринской школы знания, что они мне задолжали, а там уж решу, что с ними делать.
Блаженную улыбку, спрятать которую я не сумел при всем желании, адепты явно списали на великую радость от принятия в их ряды. Ничего, пяток косых взглядов как-нибудь переживу. Школе не посадить меня на цепь, пока я сам не подставлю шею, а делать этого я не собирался. Пусть другие кичатся силой, выясняя, кто здесь самый могучий маг. Я буду учиться. Тайно, в одиночку. Мы еще поглядим, какой там возраст и куда я продвинусь. Вы просто не знаете Ксина Чертополоха. Точнее… Наверное, посвященному ринской школы стоит называться по-другому. Полным именем, доставшимся от матери? Нет, не то. Как назвал меня мастер
