другой тайне. Так получилось, что, не вняв предупреждениям, уйдя с Лены и совершая пеший бросок до БАМа, где ждал нас вагон, я завел группу в Долину смерти.
Странные и страшные слухи ходят о сибирских Долинах смерти (их несколько). О той, что расположена в верховьях реки Вилюя, одни рассказывают, что там скрывается вход в адские подземелья, где обитают неведомые существа. Другие говорят об обломках летающих тарелок, скрытых в вечной мерзлоте...
Уже много лет местные охотники за сто верст обходят этот глухой район. Как свидетельствуют передающиеся из уст в уста легенды, есть там выступающая из земли приплюснутая арка, под которой находится множество металлических комнат, где даже в самые сильные морозы тепло, как летом. В давние времена находились среди охотников смельчаки, готовые переночевать в этих помещениях. Но вскоре после того они начинали сильно болеть, а те, что провели там несколько раз подряд, вскоре умирали.
О странных объектах долины писал еще в позапрошлом веке известный исследователь Вилюя Ричард Карлович Маак: «На берегу речки «Алгый тимирнить», что означает «большой котел утонул», действительно находится гигантский котел из меди. Величина его неизвестна, так как над землей виден только край, но в нем растет несколько деревьев...» Другое свидетельство оставил этнограф, знаток Якутии Николай Архипов: «Среди населения бассейна реки Вилюй издревле бытует предание о наличии в верховьях этой реки громадных бронзовых котлов-олгуев. Предание это заслуживает внимания, так как к этим предполагаемым районам местонахождения мифических котлов приурочено несколько речек с якутскими названиями «Олгуйдах», что означает «Котельная».
Наш путь от Якутска до другой «смертной» долины, возле Нерюнгри, лежал через многочисленные реки и перевалы. Похоже, со времен первопроходцев здесь ничто не изменилось, разве что ехали мы не на какой-нибудь низкорослой сибирской лошадке, а на неприхотливом УАЗике. А так — те же бесконечные паромы и переправы. Иногда, чтобы попасть с одного берега на другой, приходилось тратить сутки. Поначалу от монотонного и медленного движения по бескрайним пространствам мы приуныли, но постепенно втянулись и даже вошли в какой-то приятный неторопливый ритм. До того, что, въехав на единственный в Якутии полноценный мост — под Томмотом, даже удивились: зачем было такое строить, куда здесь спешить?
…Убаюканный звучанием мотора, я заснул — как-никак третий месяц в пути.
— Ничего не видишь необычного? — разбудил меня голос шофера.— Нет?
Я резко проснулся. Кругом — все та же обледенелая трасса, только горную тундру вокруг сменила горная тайга. По обеим сторонам дороги были разбросаны причудливой формы валуны, тут и там из-под снега торчали остатки заборов. И повсюду разлит был какой-то странный, как бы люминесцентный свет, идущий ниоткуда — солнце скрывали тучи.
— Что это? — спросил я.
— Долина смерти, — ответил шофер. — Посмотри, здесь нет даже птиц…
Это правда — вездесущие вороны и галки поотстали, пропали и еще километров сто не появлялись.
Машина встала, мотор затих.
—Ты хотел — мы приехали, — сказал мне шофер, и я вылез из кабины.
Такой тишины я не слышал никогда. Напротив, любой звук невероятно усиливался: щелчки затворов фотокамер звучали как выстрелы. Или это натянутые до предела нервы так реагировали на разреженный горный воздух?
Приглядевшись, я заметил торчавшие из-под снега доски бараков и могильные кресты. Лагерь. Опять лагерь — и те самые, полулегендарные урановые рудники, куда ссылали приговоренных к смерти и где люди, по слухам, не жили больше года.
В полукилометре от трассы чернели разломы в скалах, где и добывали уран — что, неужели киркой?!
— А чем же еще? — угрюмо ответил мне всегда до того веселый Паша, водитель. — Не бульдозерами же…
— Я пойду, — решился я.
Группа, помявшись, тоже согласилась.
— Не дури, — спокойно сказал Паша. — Камни видно и с дороги, а вот японцы, что ехали железку строить, за сотню верст отсюда взглянули на счетчики Гейгера, да бегом — обратно…
Ничего. И никого. Только иногда на предельной скорости пронесется машина, и видно, как вцепившийся в баранку шофер спешит пролететь побыстрее эти гибельные места, но иной дороги нет…
Тишина. Ужас. И вдруг, как осознание, как голос — тоже в душе — хочешь жить? Беги…
