– Католического толка?..
– Да, здесь, – и Донован, навалившись на Макарова, ткнул ему в руку пальцем.
Макаров смотрел на возникшую перед его лицом покрытую бисеринками пота лысину. Доктор по- прежнему почти лежал на нем и вставать не собирался.
– Мистер Макаров, вы можете объяснить мне, что это такое?
– Это моя рука, док.
– Вот это – вот это – что такое?
– Это место, где у Адриано находится татуировка.
– А что находится тут у вас?
Макаров вздохнул и, посмотрев на Питера, который с азартом принимал участие в строительстве навеса, одним движением отодвинул Донована.
Взгляд доктора был стеклянным, и только поэтому Александр, лишь для того чтобы вернуть его к действительности, посмотрел на свой локтевой сгиб.
– Вы делали себе инъекцию в последние три часа?
Не отвечая, Макаров продолжал смотреть на свою руку.
– Александр, вы слышите меня? Вы ставили себе укол?
– Какой укол, вы спятили, док? Я боюсь уколов в ягодицу, а вы говорите об инъекции в вену… И чем бы я смог это сделать? Нет, разумеется.
Вставая, чтобы встретить несущих воду женщин, Донован сказал тихо и быстро:
– Это не просто укол, судя по припухлым краям раны от иглы. Вас не было больше часа. След на вашей руке убеждает меня в том, что сорок минут этого времени вы провели под капельницей.
Глава 9
«Кассандра» не пришла и когда стрелки на часах Макарова показали начало десятого вечера. Отойдя от навеса шагов на двадцать, он развернулся и посмотрел на сооружение. Пять найденных в джунглях и теперь снова установленных вертикально столбов – поваленных ветром высоких и высохших деревьев – придавливал тяжелый навес из пальмовых ветвей. Для одной из стен Макаров приказал изготовить съемный щит из тех же, склонившихся к песку веток пальм.
– Это еще зачем? – попробовал вмешаться в непонятный для него процесс Борис – парень со шрамом.
Макаров вынул из кармана пачку и пересчитал сигареты. Двенадцать штук.
– Если дело так пойдет и дальше, у меня наконец-то появится шанс бросить курить.
– Я вас спросил, зачем делать щит высотой со стену? – настойчиво гнул свою линию Борис. С Макаровым он принципиально разговаривал по-английски. Из одного этого нетрудно было догадаться, что он наглядно демонстрирует не только для русских, но и для всех находящихся на острове свое намерение поспорить за право давать советы и отдавать распоряжения.
– Борис, вы когда-нибудь ночевали на берегу океана? – щелкнув зажигалкой, спросил тоже по- английски Макаров. С удовольствием затянувшись, он посмотрел на шрам собеседника. – В мореплавании есть такое понятие – бриз. У этого ветра есть одна особенность, знать которую нужно всем, кто собрался ночевать у воды. Днем бриз дует с моря на сушу, а ночью меняет свое направление на прямо противоположное.
– В Америке такого свинства ни за что бы не случилось! – вырвалось у Дженни, имевшей в виду, разумеется, не самоуправство ветра.
– Ну, еще бы… – усмехнулся Макаров. – У вас ветры дуют всегда в парус… Но шалашик все-таки нужно было устанавливать вдоль береговой линии, как я говорил, а не поперек. Ночью вы почувствуете разницу.
Весь вечер Левша чувствовал себя мальчиком на побегушках. Очень скоро он стал примечать, что все, что касалось дела – обустройство временного лагеря, туалетов и распределения ролей, – то есть вся жизнь оставшихся без присмотра двух десятков людей, зависело от решений Макарова. Это наблюдение неприятно усугублялось еще и тем, что Левша видел – Макарова все слушаются. И даже быковато настроенный против отца Питера малый с косым шрамом делает все вопреки своим желаниям, по-макаровски.
– Почему ты решил, что все должны спать в этом шалаше?
Поднявшись с песка, он вытянул из груды наполненных водой бутылок самую маленькую и закинул сумку за спину.
– Я намерен поискать более удобное жилище. Кто со мной?
– Я бы не рекомендовал идти в лес без оружия, – заметил Макаров. – Его у нас нет, если не считать пистолета Франческо, но вряд ли он составит вам компанию.
– Почему ты решил, что у меня нет оружия? – удивился Левша. – Если славный доктор одолжит мне свою трость, я буду непобедим.
Макаров вопросительно посмотрел на Донована. Тот снял очки. Протер и снова надел их. Потом поднял трость и двинул на ней какой-то рычажок. Из той части, что касалась земли, выскочил клинок длиной в двадцать сантиметров.
– Купил в Гаване за пятьдесят долларов… Совсем забыл. – Донован посмотрел на разглядывающих его молчащих людей и с тревогой в голосе воскликнул: – Ведь вы верите, что я забыл, не так ли?!
– Так вы одолжите мне свою палку, чтобы я мог поискать более удобное место для сна, мистер Донован?
Момент для вопроса был подобран как нельзя кстати. Отказ Донована выглядел бы еще более подозрительным.
– Конечно!
И трость, взлетевшая в воздух, была подхвачена Левшой.
– Так идет ли кто-то со мной?
– Я иду!
Макаров посмотрел на Дженни, которая, подхватив из груды сваленных в одну кучу сумок свою, порхнула в сторону Левши.
– Я присмотрю за Бертой, – сообщил Питер.
Дженни рассмеялась и пристально посмотрела на Макарова. Не обнаружив на его лице никакой реакции, огорченно вздохнула и направилась вслед за спутником, чье лицо, напротив, излучало глубокое удовлетворение.
Через несколько минут они входили в джунгли.
«Может, у кого-то еще есть с собой что-то, чем мы могли бы защититься, случись беда?» – этот вопрос Макарова было последнее, что слышал Левша на пляже. Немного взволнованный желанием этой сумасбродной женщины составить ему компанию, он шагнул в лес.
Это зрелище Дженни решила унести с собой в будущее. Ничего подобного ранее она не видела. Она смотрела по сторонам, осторожно ступала босыми ногами по влажной траве и вслушивалась в звуки джунглей.
Теперь было понятно, почему этот крохотный островок, затерянный в Бермудском треугольнике, опаляемый со всех сторон солнцем, хранит в себе жизнь и сочится влагой. Кроны исполинских деревьев и пальмы – совсем другие, непохожие на те, что росли на берегу, спутались вершинами в прочный свод и пропускали лишь столько тепла и света, сколько необходимо было для поддержания жизни внизу.
Лес рос ярусами. Внизу расстилался кустарник, местами колючий, как терновник, чуть выше над ним парили огромные, как пропеллеры «B-52», листья пальм, а над ними, вырисовывая правильный, как на эскизе да Винчи, многогранник, покачивались ветви исполинских, неизвестных Дженни деревьев.
Оказавшись в лесу, она тотчас перестала чувствовать мучительную жажду. Влага впитывалась в ее тело через поры, она ощущала ее ногами, комок в горле рассосался, и она даже прокашлялась.
– Это временно, – заверил ее Левша, неожиданно проявивший способности телепата. – Через час вы начнете страдать и рвать растения, пытаясь обнаружить в них воду.
– Я хотела бы получить от вас заверение, что здесь нет диких зверей, – сказала она, снова почувствовав знакомый комок в горле. Он вернулся гораздо раньше, чем через час. – Под дикими зверями я имею в виду львов, тигров, кабанов, словом, всех, кому решительно наплевать на трость доктора Донована.
