нужно будет иметь какие-то приспособления для перемещений. Достаточно будет лишь подумать об этом…
«А эти скоты в Академии наук смеялись и называли меня сумасшедшим…» — злорадно подумал Гламур.
Беременная, здоровая и молодая женщина на одном из катеров была частью начального плана. Чтобы уговорить ее сойти с трапа «Кассандры» и отправиться на Остров, Гламуру пришлось даже немного поухаживать за девкой. Правда, глупая голова, она при каждом удобном случае вспоминала своего ухажера из Красноярска… «Он встретит меня, разведется, и мы будем воспитывать нашего крошку…»
— Глупая, — цедил Гламур, торопясь по коридору к подземке.
Девушка не знала и не могла знать, что встревоженный беременностью подруги состоятельный кавалер переполошился настолько, что стал подумывать о традиционном решении проблемы. Нет, не об аборте. С красавицей, победительницей конкурса красоты, была договоренность — никаких деток. А если будут — никаких претензий. Уговор действовал до тех пор, пока красавица не понесла. И тогда начались эти странные разговоры о разводе, о маленьком домике на Лазурном берегу… Куда только не заведут мечты. Гламур рассматривал этот вариант среди четырех имеющихся. Но там дело обошлось мировым, и оставался этот, последний. И будущий папа продал свою юную красавицу вместе с ребенком за два с половиной миллиона долларов. Под гарантии того, что ни она, ни ее чадо в будущем бизнесмена не потревожат. Дать такое обещание Гламур мог с уверенностью. Ему нужна была женщина на восьмом месяце беременности. И она на Остров ступила.
Чтобы изолировать ее от остальных пассажиров, пришлось штурмовать авианосец. Иначе никак не получалось. За этой красоткой было такое наблюдение, что ничего другого, кроме разбойничьей вылазки, применить было нельзя. И это похищение оказалось весьма кстати. Подошло время удалить от людей Левшу. От Макарова никуда не деться, поэтому решение, которое было принято, Гламур воспринял спокойно. Оставалось только напроситься в совместный поход, это было необходимо… Никто, даже Гламур, не знал, что эти двое могут выкинуть…
Но попытка убийства двух зайцев теперь требовала корректировки. Немного отвлекал и Дебуа со своими ребятами.
Гламур уже месяц метался из крайности в крайность. Он то велел набирать ребят крепких и туго думающих, то нервничал, когда выяснялось, что они настолько тупы, что, выполняя задание, не проявляют никакой фантазии. Вот и сейчас. Отдав старшим подразделений команду занять оборону и организовать отправление поезда, Гламур раздражался и кипел, видя, как приказания его выполняются дословно. Оговорись он хоть раз и скажи, к примеру, не «убейте их», а — «убейте меня», любой из этих идиотов пришьет его на месте.
— Кретины… — Он слышал за спиной автоматные очереди. — Они разрушат мне всю лабораторию! Неужели нельзя аккуратно — ножами… или чем там они это делают… Какой нынче год? — крикнул он в спины бегущих по коридору физиков.
— Две тысячи… девятый, — ответил кто-то.
— Меня окружают одни дегенераты… По восточному календарю какой год?!
— А-а-а… — машинально протянул кто-то из наряженных в белые халаты. — Желтого Быка, кажется…
— То-то, смотрю, вокруг одни бычьи рожи! Одни мычат, вторые рогами ворота разбивают! — последнее он придумал уже на ходу, услышав грохот страшной силы за спиной. — Всех перебью, гады… и тех, и этих… Пора ротацию кадров делать…
Над головами слышался топот десятков ног и автоматные очереди, перемежаемые пистолетными хлопками. Над потолком подземки шел настоящий бой. Когда до посадочной платформы оставалось около трех десятков шагов, наверху один за другим раздались два мощных хлопка.
— Гранаты, — пробормотал Гламур, заталкивая физиков в вагон. — Не хотел бы я сейчас там оказаться…
Короткий, чуть больше лимузина поезд тронулся и стал набирать скорость.
И тут случилось неожиданное.
Поезд, резко дернувшись, остановился.
Откинув ногой дверь и выскочив, Гламур в сумраке получил удар по лицу. Он пришелся вскользь, лишь чиркнув по лбу Гламура, однако этого хватило, чтобы он, потеряв равновесие и пошатнувшись, сначала шагнул назад, а потом, теряя равновесие и стараясь удержаться на ногах, побежал в глубь тоннеля.
«Они пробились в лабораторию и нашли аварийный вход в тоннель!» — гудело в его голове.
Остановка поезда означала только то, что, открыв люк, кто-то из этих двоих, Макаров или Левша, спрыгнул в темноту прямо под поезд. Машинист среагировал вовремя, и как результат этого — шум в голове.
Поспешность Гламура, почти на ходу выскочившего из вагона, спасла одного из физиков. Удар в темноте был поставлен на средний человеческий рост, его-то и получил Гламур. Если бы первым выскочил пятидесятилетний физик, ростом который был на полголовы ниже своего босса, то мощнейший прямой правый пришелся бы ему прямо в лоб. И в этом случае судьба неискушенного в подобных схватках ученого была бы предрешена.
Мощный охранник, сопровождавший вагон, двумя шагами преодолев разделяющее его и нападавшего расстояние, обрушил свою ногу в живот противнику.
Левша, ворвавшийся в неосвещенный вагон после удара Макарова, задохнулся, согнулся и завалился на бок.
Уже ориентируясь в темноте и разглядев перед собой фигуру в пятнистой форме, Макаров выбросил руку с расставленными пальцами.
Глухой рев оглушил тоннель и пустил по нему длинное эхо. Услышав этот вопль, Гламур остановился, но потом, придя в ярость, бросился бежать дальше…
По лицу повалившего Левшу охранника, скользя меж его пальцев, короткими скачками продвигалась слизь из уничтоженного ударом глаза…
Второй охранник, который до сих пор не мог вступить в рукопашную из-за толчеи в проходе, схватил ошеломленного событиями физика за шиворот, втащил в вагон и ударом ноги выбил из вагона Макарова.
— Вперед! — скомандовал он машинисту, и поезд, рванувшись с места, стал быстро набирать ход.
Вскоре в мощном луче фонаря на крыше вагона появилась фигура бегущего по рельсам Гламура.
— Мы подберем вас, босс! — высунувшись в окно почти по пояс, прокричал охранник.
Гламур не слышал крика. Он видел мчащийся на него состав.
«Они там, конечно, там…» — Он вскинул руку, думая о Левше с Макаровым…
Первый выстрел пробил охраннику грудь, второй разбил голову машинисту. Спасенный в суматохе физик, тот самый, который торопился на выход да так и не вышел, с ужасом представил траекторию движения поезда, если он сейчас, на повороте, сойдет с рельсов…
Бросившись к панели управления, он оттянул рукоятку увеличения скорости в обратном направлении и, дернувшись по инерции вперед, разбил головой стекло кабины машиниста.
Если поезд перевернется… Об этом думать не хотелось. Хотелось думать о хорошем.
Состав со скрипом остановился. И в освобожденном от стекла окне появилось лицо Гламура.
— Что, ядерщики и генетики, наделали в штаны? — прохрипел он, забираясь в кабину. — С днем рождения вас, господа!
Двинув ручку вперед, он заставил состав снова ехать быстро.
— Как это… нас нет на Острове? — расставляя ударения на каждом слове, проговорил Донован.
— Нас не может быть на этом Острове, — ответил Франческо. — Потому что его нет.
— Кого нет?.. — спросила Дженни.
— Острова нет.
