- Вы, наверное, к Егору приехали?
Юлька смутилась:
- Да, а как вы догадались?
- А там больше никто не живет. И я к нему иду, дело у меня есть.
- Какое дело? - не очень вежливо спросила Юлька.
- Да про охоту на медведя надо потолковать. Вы слышали, что здесь медведь-людоед появился?
- Да. Я даже видела его следы, два раза. И еще он приходил к нам на дачу и ломился в окна.
- А где ваша дача?
- В Белицах.
- Хорошее место, - кивнул мужчина. - А от реки далеко?
- Нет, метров пятьсот всего. И лес рядом.
- Да, неплохо. А с Егором как познакомились?
Юлька подумала, что если этот человек знает Егора, то не стоит об этом рассказывать: вдруг Егору это не понравится?
- Так, случайно, - ответила она уклончиво и спросила, чтобы сменить тему: - А вы охотник?
- Да.
- А на кого вы охотитесь?
- На медведей.
- Правда? Здесь же нет медведей.
- А я в Карелии охочусь, в пограничной зоне. Красивые места, природа дикая совершенно.
- И как, трудно убить медведя?
- И да, и нет. По-разному, - он пожал плечами, но в его глазах Юлька увидела веселый огонек, хитринку.
- Расскажите, пожалуйста! Я никогда не видела охотников на медведей!
- А медведя видели?
- Видела, конечно. В зоопарке, в цирке, а еще в Александровском саду, там их иностранцам показывают.
- Ну, это не медведи - так, название одно. Хотите на настоящего медведя посмотреть?
Юлька пожала плечами и усмехнулась:
- А где вы его возьмете, настоящего-то?
Ей почему-то стало тревожно.
- Может, он сейчас из леса навстречу нам выйдет? - засмеялся ее провожатый.
- Но если он сейчас выйдет, вы же его застрелите, правда?
Мужчина неопределенно пожал плечами.
- И потом: что он, дурак, что ли, - прямо на человека с ружьем выходить? Медведи вообще людей боятся, - рассудила Юлька вслух.
- Обычные боятся, а людоеды - нет, - мужчина усмехнулся как-то уж очень недобро.
Юлькина тревога не проходила, и она не понимала почему. Все было хорошо - солнечный день, рядом надежный, вооруженный человек. А до дома Егора рукой подать. Может быть, она так сильно испугалась, когда медведь ночью ходил вокруг их дома и стучал лапами в окна? И теперь всякое воспоминание о медведе вызывает у нее ужас?
- Ну что, боитесь медведя? - на этот раз ее спутник улыбнулся по-доброму и подмигнул ей.
- Если честно, очень боюсь. Моя мама чуть не впустила его в дом, когда он ночью… - она осеклась.
«Не открывайте! Это не человек!» - крикнул тогда Егор. И у Юльки подкосились ноги. Она шарахнулась в сторону от своего провожатого, но было поздно.
Над ней громадной бурой горой возвышался медведь. Она запрокинула голову, отшатнулась, подняла руку, пытаясь защититься, - и увидела его морду. Размером с телевизор. И громадные желтые клыки, с палец длиной. Медведь поднял лапы, нависая над ней, и заревел. Юлька еще секунду смотрела на него, разглядывая когти, а потом обмякла и упала в снег.
Берендея разбудил Михалыч.
- Это ты сожрал весь пирог с мясом? - спросил он, открыв двери и подпирая косяк.
- Там борщ в подполе стоит, - ответил Берендей и повернулся со спины на бок.
- Да твоему борщу уже вторая неделя, ты меня еще перед Новым годом на борщ звал.
- А чего ему сделается-то?
- Ты вставай давай. Докторша велела к двенадцати на перевязку тебя везти.
Берендей повернул голову и глянул на часы. Было без двадцати одиннадцать. Он хотел сладко потянуться, но правое плечо неожиданно отозвалось острой болью, и он вспомнил вчерашний день. Такой длинный вчерашний день.
Михалыч открыл подпол и загремел поварешкой. Берендей сжал в кулаке оберег, который вчера повесил себе на грудь, - кусок вязаного полотна в полиэтиленовом мешочке. Неужели это и вправду может сработать? Верилось в это с трудом, но надежда все-таки оставалась. Отец говорил, что когда-то все берендеи умели колдовать, но это было очень давно, книг в те времена не писали.
Он поднялся и потопал на улицу. Воды, конечно, он вчера не принес и уже собирался одеваться и идти к колодцу, как увидел на крыльце два полных ведра. Он подхватил одно из них и выскочил на снег.
- Куда! - крикнул Михалыч, выглянув из сеней.
- Чего? - не понял Берендей, уже поднявший ведро с водой.
- Повязку намочишь! Иди сюда, в полиэтилен ее заверну.
Пришлось вернуться в дом и только потом выйти снова. От этого, кстати, можно было и простыть. Одно дело - мгновенно облиться, другое - шастать по морозу туда-сюда. Впрочем, Берендей никогда еще не простужался.
Он вылил на себя ведро с ледяной водой и встряхнулся: дыхание перехватило, сердце стукнуло в голову, кожа мгновенно зарумянилась и сна как не бывало. Он взлетел на крыльцо и вбежал в кухню.
- Ну что, взбодрился? - спросил Михалыч, уплетая разогретый борщ.
Берендей сорвал полотенце с крючка у раковины и растерся, отчего и без того согретая кожа загорелась огнем.
- Ну, - ответил он Михалычу и пошел одеваться.
- И с мокрой головой без шапки поедешь, - недовольно крикнул Михалыч ему вслед.
- Михалыч, ты видел, чтобы я хоть раз простудился?
- Не, не видел, - согласился Михалыч, - но все до поры. Батька бы, небось, без шапки на мороз тебя не отпустил!
- А батьку моего ты в шапке когда-нибудь видел?
- Не видел. Но он был как дуб столетний! А ты еще пацан зеленый.
Берендей вышел в кухню и взял зубную щетку:
- Батька и был как дуб столетний, потому что с малолетства холода не берегся. И меня приучил.
Он сунул в рот щетку и отвернулся.
- Да ладно, не злись. Борща лучше поешь.
Берендей промычал в ответ:
- Угу.
- Остывает уже.
Они выехали в поселок без четверти двенадцать. Погода была отличная - не очень морозно, но солнечно. От этого и на душе посветлело: Берендей подумал, что после перевязки позвонит Юльке. Обязательно позвонит. А она наверняка сразу узнает о том, что он в поселке, если, конечно, посылала ему СМСки (а он надеялся, что посылала). Берендей нажал на газ, и Михалыч недовольно замахал руками из коляски.
Они проехали под гнутой березой и повернули на асфальт, а через двести метров мобильник за пазухой с левой стороны завибрировал. А потом еще и еще.
Берендей хотел доехать до больницы и только потом посмотреть, что она ему написала, но не удержался. Остановился и заглушил мотор.
