- Медвежье Ухо… Скажи мне только: ты жив?
- Я не знаю… - шепнул Игорь, приоткрывая глаза.
- У тебя что-то болит? Тебе плохо?
- Нет, я просто устал. Правда, просто устал.
- Прости меня… прости, что я не верила… Ты победил его, Игорь, ты победил, ты слышишь?
Холодная слеза упала ему на лицо.
- Чего ж ты теперь-то плачешь?… - он улыбнулся краем губ.
- От радости… - Маринка положила руку ему под голову и провела пальцами по щеке.
- Я сейчас встану… Пока никто нас не видел, надо уезжать.
Игорь сел и огляделся. Зелень травы и белизна березовых стволов на горизонте уже не радовали глаз. Это чужой мир, чужой, непонятный, пугающий… Он тряхнул головой: все это сон, или на самом деле с ним все это только что произошло? Реальность ускользала.
Перелет-трава, обвившаяся вокруг запястья стеблем, тихо позванивала и переливалась.
- Я не могу больше жить, как во сне, - сказал он Маринке, - поехали отсюда.
- Ты сможешь? - встревоженно спросила она.
Игорь пожал плечами и медленно поднялся, пошире расставляя ноги, чтобы не упасть. Сивка, щипавший травку неподалеку, поднял голову, будто понял, что его сейчас позовут.
- Да, Каурка, нам пора… - кивнул Игорь коню, когда тот подошел поближе, и долго на него взбирался, цепляясь за гриву плохо гнувшимися пальцами.
- А я? - спросила Маринка, подняв голову.
- А теперь ты, - улыбнулся он, нагнулся и взял ее под мышки, боясь, что поднять ее не хватит сил. Самая красивая девушка на свете, на этом и на том…
- Мне досталась самая красивая невеста из всех невест, - шепнул он ей, разбирая поводья.
Маринка повернулась к нему боком и обняла за пояс.
- А мне - самый отважный и непобедимый индеец. Тебе нравится мое платье?
- Да. Но ты в этом платье нравишься мне гораздо больше, - Игорь потихоньку тронулся с места.
- Знаешь, ради этого стоило умереть… - она улыбнулась и заглянула ему в лицо, - чтобы ты увез меня отсюда, в этом чудесном платье, на этом замечательном коне.
Река горела под ними, облизывая Сивкины копыта, но Игорь не спешил.
- Почему ты дрожишь? - Маринка положила голову ему на плечо и погладила рукой по спине.
- Это от усталости. Я очень устал. А еще так много надо сделать…
- Развязать узелок?
- Да. И… Сивка не повезет нас через провал, нам придется спускаться вниз по веревке.
- Как? Медвежье Ухо, это нечестно! Это…
- Я сделаю тебе удобное сиденье и опущу вниз, ничего не бойся…
- Я не боюсь. Я ничего не боюсь!
- Знаешь, я, наверное, тоже уже не боюсь, - он улыбнулся, - я же самый отважный индеец. И непобедимый, забыла? Жаль, что сломался мой настоящий индейский лук…
- Ты был… как настоящий герой, Медвежье Ухо. Я всю жизнь буду вспоминать, как ты бился со змеем. Тебе было очень трудно?
- Нет, совсем нет.
- Ты мне врешь!
- Да.
Он помолчал, всматриваясь вперед. Где-то там, между рекой и провалом, натянуты нити судьбы - то, ради чего он отправился в это путешествие, даже не подозревая, куда оно его заведет. Сивка, подходя к берегу, тоже поднял голову и зашагал быстрей.
- Держись-ка покрепче и сядь поудобней, - велел Игорь Маринке, - сейчас мы поедем быстрей и выше…
- Как это - «выше»? - Маринка вцепилась в него обеими руками.
- Увидишь, - улыбнулся Игорь, - не бойся.
Он подобрал повод и толкнул Сивку вперед. Тот только этого и ждал, срываясь в галоп, и каждый его прыжок поднимал их вверх, как будто конь начал взбираться по крутой невидимой лестнице.
- Ой, мамочка! - вскрикнула Маринка и спрятала лицо у Игоря на груди.
Свежий ветер принес запах настоящего, не иллюзорного, леса, и Игорю показалось, что он просыпается после долгого, путаного кошмара. И хотя все вокруг не могло иметь ничего общего с реальностью, ощущение обмана и морока пропадало, уступая место спокойной радостной уверенности.
Под ними всходило солнце, настоящее солнце, успевшее обернуться вокруг Земли, пока Игорь блуждал по закоулкам мира, в котором нет ночи. А может быть, оно успело обернуться не один, а несколько раз? Игорь потерял счет времени. То ему казалось, что прошло несколько часов, а то - несколько дней.
- Не бойся, я держу тебя! Смотри! - шепнул он Маринке в ухо. - Смотри, мы поднялись над лесом!
Она осторожно повернула лицо и приоткрыла один глаз.
- Ты же боишься высоты, Медвежье Ухо! Как тебе не страшно?
- Это не та высота, которой я боюсь. Это - полет, разве можно бояться высоты в полете?
- Летают не так! Когда летают, никто тебя не подбрасывает вверх, как шарик на резинке!
- Я тебя держу.
Глухой топот копыт, отталкивавшихся от ветра, вдруг сменился стеклянным звоном, под ногами блеснула гладкая прозрачная поверхность, Сивка замедлил бег и наконец остановился.
- Ой, мамочка… - на всякий случай повторила Маринка, - мне было очень страшно…
Игорь осмотрелся: впереди, на фоне голубого неба, ему почудилось какое-то странное искривление пространства. То ли воздух там был чуть прозрачней, чем вокруг, то ли от этого места исходило тепло и над ним поднималось марево, как над костром в солнечный день.
Сивка перешагнул с ноги на ногу, и звону копыт отозвалось выразительное эхо, хотя вокруг не было ничего, откуда мог бы отразиться звук. Игорь слез с коня на гладкий, абсолютно прозрачный пол и снял Маринку. Под ними расстилался темный еловый лес, а далеко на горизонте еще виднелась молочная река между красных берегов.
- Как страшно смотреть вниз… - прошептала Маринка, и ее голосу тоже ответило гулкое эхо, - а главное - не видно, где кончается стекло…
- Держись за мою руку, - предложил Игорь.
Он шагнул вперед, туда, где ему почудилось странное искажение воздуха, стараясь взглянуть на него с разных сторон. И увидел! Увидел большую беседку, островерхую крышу которой подпирали шесть круглых колонн. Беседку окружала витая, вычурная балюстрада, а основание приподнималось вверх тремя широкими ступенями. Только все это было сделано из такого чистого, незамутненного хрусталя, что казалось прозрачней воздуха.
- Ты видишь? - спросил он у Маринки.
- Теперь вижу… - восторженно шепнула она.
- Я думаю, нам туда.
Они медленно, осматриваясь по сторонам, поднялись по ступеням - это место не располагало к суете. И только перешагнув невидимый порог, Игорь увидел то, за чем пришел: широкое полотно из тонюсеньких паутинок. Настолько тонких, что они, как и стекло вокруг, тоже казались прозрачными, почти невидимыми. Где нити брали свое начало и где заканчивались, было не разглядеть - они сливались с пространством, растворялись в нем.
Игорь не заметил движения, но догадался: нити не стоят на месте, они медленно скользят вперед, от прошлого к будущему, и в центре перекатываются через лежащее поперек беседки острое лезвие. Он подошел поближе: и как найти ту, узелок на которой он должен развязать?
Маринка отступила на шаг.
- Мне кажется, на них нельзя даже дышать, - еле слышно произнесла она.
