– Можешь не сомневаться и спрашивать меня обо всем, – сказал он, нарушая затянувшуюся паузу. – Если это будет вопрос, на который я смогу ответить.
Сказав это, он прошел через кухню в кладовку, решительно настроившись возобновить обычный утренний распорядок. Хотя с Лиз уже ничто не будет обычным.
Он тщательно обыскал скудные запасы шкафчиков в поисках съестного.
– Похоже, тебе придется выбирать между хлопьями «Капитан Кранч» и «Популярными тарталетками с клубничной начинкой».
– Завтрак чемпионов, да? – Она расхохоталась, ее лицо оживилось, и от этого ему полегчало. – А эти «Популярные тарталетки» замороженные?
Голос Лиз звучал весело, и это обнадежило Стива. Он засмеялся. Оказывается, ему по сердцу все ее слова и поступки.
– Ага, и посыпанные сахаром. Вместе с чашкой кофе это придает силы.
Лиз села и поставила обе их чашки с кофе на стол.
– Прекрасно, я возьму одну.
– Ну и правильно. Молока у меня нет, тебе пришлось бы есть хлопья всухомятку, – сообщил он и поставил коробку так, чтобы она могла дотянуться.
Лиз рассмеялась, и смех прозвучал искренне и беззаботно. Сняв целлофановую упаковку, девушка раскрыла коробку.
– Ты ведь не шутил, когда говорил, что ненавидишь ходить по магазинам?
– Не-а. – Он уселся на стул рядом с ней и взял тарталетку. – Мне и готовить не нравится.
Она откусила кусочек выпечки с клубничной начинкой.
– А-а, настоящий холостяк.
Он передернул плечами.
– Фастфуд мне нравится – старая привычка, еще с тех времен, когда я работал полицейским посменно, со скользящим графиком, и не обедал дома. Папа не шутил, когда говорил, что мама всегда готовит нам, мальчишкам, еду впрок. В общем, я питаюсь довольно неплохо. – Он откусил большой кусок тарталетки, проглотил и сказал: – Если тебе хочется чего-то более солидного, у меня остались ребрышки и курочка после отцовской вечеринки. Если ты ешь такое на завтрак.
Лиз сморщила носик:
– Нет, спасибо, я лучше съем тарталетку.
Молодые люди продолжали завтракать, и девушка бросила взгляд на татуировку, украшавшую предплечье Стива. Стало ясно, что Лиз что-то задумала, и он терпеливо ждал, когда она решится и задаст ему вопрос, читавшийся в ее глазах.
Лиз взяла вторую тарталетку и, встретившись с Уайльдом взглядом, глубоко вздохнула.
– Так я могу задать любой вопрос, какой захочу? – спросила она, вспомнив сказанные им слова.
В ее голосе слышалась дразнящая нотка, но интуиция подсказала ему, что легкомысленное поведение – лишь попытка замаскировать что-то очень важное и серьезное для нее.
– Конечно, но что у тебя на уме?
– Мне стало любопытно, – она потянулась к нему и провела пальцем по знаку на его плече, – здесь вытатуировано имя Штеффи. Это твоя бывшая жена?
Этот вопрос задавали многие женщины, но Стив Уайльд подсознательно пытался избегать слишком личных расспросов. Однако он пообещал Лиз, что в любом случае ответит ей. Сейчас он готов впустить ее в свою личную жизнь и понимает, что это серьезный шаг в их отношениях. О его прошлом, о его браке и дочери она знала очень немного. И он хотел, чтобы она поняла, какой он на самом деле. Не только частный сыщик и мужчина, с которым она делит сексуальные фантазии.
Кроме того, что бы ни случилось между ними, требовалась полная честность и полная открытость, и он был готов к этому.
– Штеффи – моя шестнадцатилетняя дочь Стефани.
Зеленые глаза Лиз изумленно расширились.
– Не может быть! Ни за что бы не подумала, что у тебя есть шестнадцатилетний… ребенок. Ты упоминал о своей дочери, но я думала, что ей максимум десять лет.
– Спасибо за комплимент, но мне тридцать пять, и иногда я чувствую себя в два раза старше, – пошутил он.
Он видел, что она высчитывает в уме, продолжая дожевывать тарталетку.
– Это значит, что тебе было девятнадцать, когда она родилась.
Он допил кофе и кивнул:
– Именно так.
Она стряхнула крошки с рук, размышляя над этим признанием.
– Ты сделал татуировку, когда она родилась?
– Нет, я решил сделать эту отметку после того, как развод был уже делом решенным. Это был поступок бунтаря, о котором, как ни удивительно, я никогда не пожалел. Что касается имени Штеффи, я знал, что она
