– Так-так, я вижу, ты и здесь обзавелась поклонником! – услышала Эмили насмешливый голос Люка. – Тебя нельзя оставить одну даже на пару минут.
– Люк! – На радостях Эмили бросилась к Люку и порывисто обняла его, даже не поблагодарив своего проводника. – Как хорошо, что ты нашелся!
– Я нашелся? – все так же насмешливо переспросил Люк. – Я все время был здесь, это ты куда-то пропала.
– Ну хорошо, не ты нашелся, я нашлась… я заблудилась и ужасно испугалась, я…
Эмили запнулась на полуслове и вдруг расплакалась от радости и пережитого волнения. Ей было неловко, она понимала, что ничего страшного не произошло, в конце концов, дело происходило не в джунглях, а в европейском городе, но она ничего не могла с собой поделать, слезы все лились и лились по ее щекам. Она спрятала лицо на груди Люка, он обнял ее и стал гладить по голове и по спине. Эмили хотелось, чтобы Люк никогда ее не отпускал. Когда она стояла вот так, прижавшись к нему, а он прижимал ее к себе, было очень легко поддаться иллюзии, что он обнимает ее не как дочь покойного друга, а как женщину, что она нужна и дорога ему сама по себе.
Несбыточные мечтания Эмили прервал голос Люка:
– Кажется, это входит у тебя в привычку, – мягко пророкотал он.
Эмили подняла голову и вопросительно посмотрела ему в глаза.
– Что?
– Плакать у меня на груди. – Он усмехнулся. Эмили показалось, что в его усмешке почему-то проскользнула горечь, но она решила, что ей почудилось. – Я становлюсь для тебя кем-то вроде доброй старой нянюшки.
Эмили могла бы возразить, что она никогда не относилась к нему как к «нянюшке», да и ни один человек в здравом уме не мог бы сравнить Люка со старушкой – слишком сильно в нем мужское начало. Но она не стала его разубеждать: если Люк не замечает, что каждая клеточка ее тела начинает звенеть от возбуждения всякий раз, когда он к ней прикасается, тем лучше для нее, тем спокойнее. Эмили было страшно представить, что было бы, узнай Люк правду. Куда безопаснее притвориться, что она не реагирует на него как на мужчину. Он-то точно не видит в ней женщину, для него она по-прежнему шестнадцатилетняя школьница, дочь его старшего друга и делового партнера.
Эмили выпрямилась, вытерла слезы и решила подыграть Люку:
– Раз ты моя нянька, тогда тебе лучше держать меня за руку. А то вдруг я опять потеряюсь?
Он снисходительно посмотрел на нее сверху вниз.
– Ну что же, я не против. Пошли, а то мы так и не дойдем до Большого канала.
Вместо того чтобы взять Эмили за руку, как она ожидала, Люк обнял ее за талию. Он уверенно повел ее по лабиринту улочек и, как заправский экскурсовод, обращал внимание Эмили на самые интересные в плане архитектуры или чем-то знаменитые здания. Эмили послушно поворачивала голову в ту сторону, куда он показывал, но, если бы кто-то попросил ее воспроизвести рассказ Люка, она не смогла бы повторить ни слова. Завороженная звучанием глубокого низкого голоса Люка, гибкостью его сильного тела, опьяненная ароматом его одеколона, Эмили, казалось, не шла по улицам, а плыла, не касаясь земли, пребывая в своем собственном чудесном мире. Ей было почти все равно, что он говорит, лишь бы слышать его голос.
Наконец очередная улочка привела их на набережную Большого канала. Они перешли на другой берег по знаменитому мосту Риалто и оказались на относительно просторном – по венецианским меркам, конечно – тротуаре, на котором под широкими навесами стояли столики бесчисленных кафе и ресторанов.
Эмили была счастлива просто сесть, она так устала, что ей даже не хотелось есть. Однако, когда официант принес меню и она прочитала названия блюд, у нее сразу разыгрался аппетит. Эмили заказала и салат, и большую порцию жареных морепродуктов, и, конечно, кофе.
За чашечкой кофе Люк откинулся на спинку стула и задумчиво посмотрел на Эмили.
– Устала?
Эмили улыбнулась.
– Уже нет. Теперь, когда ты меня накормил, у меня снова появились силы.
Люк посмотрел на часы.
– Пожалуй, я больше не буду испытывать твою выносливость, да и впечатлений для первого раза достаточно. Мы возьмем гондолу и отправимся к площади Сан-Марко кружным путем, чтобы полюбоваться Венецией с воды.
Найти в Венеции гондолу оказалось гораздо проще, чем поймать такси в Лондоне. У шестов, поднимающихся из воды у набережной Большого канала, одновременно стояло несколько свободных гондол, как только одна отходила от берега, тут же появлялась следующая. Пока Люк договаривался с гондольером о маршруте и цене, Эмили ждала в сторонке. Гондольер говорил очень быстро, но кое-что Эмили понимала. Она улавливала отдельные знакомые, слова: paga – плата, sconto – скидка. Люк рассмеялся и покачал головой. Гондольер тоже рассмеялся, подмигнул и добавил еще что-то, Эмили уловила только одно знакомое слово, тпаглогаи – влюбленные. Она смутилась и отвернулась, делая вид, что разглядывает палаццо на противоположном берегу.
Наконец Люк договорился с гондольером и подозвал Эмили. Он подал ей руку и помог сесть на обитое кожей двухместное сиденье, затем сел сам и положил руку на спинку сиденья за спиной Эмили. Пока гондольер отчаливал, Люк наклонился к уху Эмили и со смехом пояснил:
– Этот парень принял нас за молодоженов и хотел сделать специальную скидку, пришлось его разочаровать. Но я его не убедил, он говорит, что у него нюх на влюбленных и что если мы не молодожены, то скоро таковыми станем.
Эмили не знала, куда деваться от смущения. Люку легко шутить на эту тему, он ни в кого не влюблен, по крайней мере, не влюблен в нее, а она… она чувствует себя так, как будто ее разоблачили. Неужели ее чувства так заметны, что их видят даже посторонние? Пытаясь подавить панику и скрывая смущение, Эмили пробормотала:
