– Я встретила ту же самую женщину в январе, когда его арестовали, – сказала Хэлли. – По крайней мере, я думаю, что это была она. Она не представилась.
Это была новость, и Кэролин разозлилась.
– Как же так получилось, что никто из вас до сих пор ничего мне не говорил? – спросила она, не пытаясь скрыть раздражение.
Хэлли пожала плечами, но Кэти, похоже, растерялась.
– Я думала, ты о ней знаешь, – сказала она. – Это наверняка та самая женщина, которую Арти видел здесь несколько месяцев назад.
Кэролин почувствовала, как в глазах вскипел жар.
– Ты о чем?
Кэти нахмурилась:
– Ну, та женщина, которую Арти обнаружил с Джеком в доме. Два месяца назад, когда все мы приехали сюда и отправились искать Джека в лесу, а он все время находился в доме. Арти мне сказал, что в гостиной увидел Джека вдвоем с Лили, но та исчезла прежде, чем мы вернулись.
Кэролин разъярилась. К ее злости – ей никто ничего не рассказал – прибавилась жгучая вспышка ревности. Кэролин чуть не перешла на крик:
– Мне он ничего такого не говорил, – сказала она. – Интересно, когда же это он пообщался с
Глаза у Кэти сузились.
– Я и несколько моих коллег обедали в «Терразо» несколько недель назад, и Арти был у нас официантом. Тогда мы и поговорили.
– А, – сказала Кэролин. И когда гнев и ревность стали спадать, она увидела, что Кэти сама несколько раздражена. Это не радовало. Она не хотела ссориться с Кэти.
Хэлли довольно громко вздохнула.
– Эй, – сказала она. – Это мне кажется или здесь вдруг стало так напряженно, что вот-вот искры полетят?
– Не кажется, – сказала Кэти бесцветным голосом и с каменным лицом.
Кэролин испугалась.
– Прости, – сказала она, стараясь изобразить раскаяние. – Я не хотела на тебя наезжать. Я просто расстроилась, что Арти не сказал мне об этой женщине. Он должен был сказать.
Лицо Кэти смягчилось.
– Да, – сказала она, – должен был.
Кэролин оглянулась на схему, и внезапно ее осенила мысль.
– Хэлли, а тут есть номер для Арти?
– М-м, нет. Еще нет.
– Почему нет? Просто интересно.
– Ну, честно говоря, – сказала Хэлли, – я не знала, какой линией его обозначать, красной или синей.
– Мы вместе почти год, – сказала Кэролин. – Мне кажется, синей, разве нет?
– Я как-то не осознала, что уже так долго, – сказала Хэлли. Она рылась в портфеле. – Видимо, с возрастом кажется, что время идет быстрее. Сию секунду его нарисую.
– Не надо, – сказала Кэролин.
– Почему? – оторвала Хэлли взгляд от портфеля.
Кэролин взглянула на Кэти:
– Вот Кэти наверняка сможет тебе объяснить.
– Да, – задумчиво сказала Кэти. – Первое, что я сделала, когда ты мне сказала мой номер, – посмотрела, могу ли я определить, где номер Стивена. И я знала, где его номер, потому что у него была лишь одна линия, связанная со мной. Если бы это было не так, я бы расстроилась.
– Понимаю, – сказала Хэлли. Она явно смутилась.
Кэролин была довольна; теперь Хэлли должна смущаться.
– Так что я была бы благодарна, – сказала она, – если ты вообще не будешь вписывать Арти.
Хэлли начала сворачивать схему.
– Подозреваю, идея совершенно больная, – сказала она. – Единственное, что я могу сказать в свое оправдание, – когда-то мне казалось, что она хороша.
– О, великолепная идея, – сказала Кэролин. – Только не надо вписывать туда Арти.
– Или рисовать еще линии, ведущие к Стивену, – сказала Кэти. – По-моему, надо кое о чем договориться: ни один мужчина, который есть на схеме, не должен ничего об этом знать.
– Господи, нет, – сказала Кэролин. – Макилхенни, наверное, сделал бы копию и вставил в рамочку.
– Из чего я делаю вывод, что ты угадала его номер, – сказала Хэлли, кладя схему обратно в портфель.
– А что тут гадать, – сказала Кэролин.
– Да, – прибавила Кэти, слегка понизив голос, – это понятно и без номера. И мне не хотелось бы, чтобы Стивен начал прослеживать некоторые из этих линий.
– Или Арти, – сказала Кэролин. – Порой он страдает, что называется, ревностью к прошлому.
– Джек, скорее всего, тоже бы не обрадовался, увидев это, – сказала Хэлли. – Так что решено: мужчины не должны ничего знать. Теперь хором.
Они вместе проскандировали:
–
Они опять засмеялись, но тут Хэлли прижала палец к губам.
– Вы слышали? – прошептала она.
Кэролин прислушалась; снаружи донесся слабый шелест. Она опять посмотрела в окошко, но толком ничего не увидела. Тени удлинились, не поймешь, что среди деревьев есть на самом деле, а что – лишь игра света.
– Что такое? – прошептала Кэти.
– Сюда проник мужчина, – пробормотала Хэлли. – Я не знаю, кто именно, но определенно мужчина.
Кэролин оглянулась на нее:
– Ты что, определяешь их по запаху?
– Да, – прошептала Хэлли. Потом заговорила громко: – Именно. Если меньше девяти дюймов – не впечатляет.
– Ты о длине или о диаметре? – спросила Кэти.
– О диаметре, – сказала Хэлли.
– Ну вот, докатились, – пробормотала Кэролин. Она обернулась к окошку, вскрикнула и отскочила. На нее смотрел крупный мужчина с рублеными чертами лица, из ворота его футболки торчали завитки волос. Прежде Кэролин никогда его не видела.
– Девять дюймов в диаметре, – пророкотал мужчина, – это примерно как большая кофейная банка.
– Томми! – сказала Хэлли. – Ты о чем?
– Я просто спрашиваю – вы все обдумали? – сказал Томми. – Это же очень много кофе. – Он поглядел на Кэти, а затем на Кэролин, которые все еще лежали на полу палатки, уставясь на него. – Не хочешь меня представить?
– Они уже и так поняли, кто ты, – сказала Хэлли. – Но на всякий случай представлю. Кэти Корман, Кэролин Джессап – это Томми, э, Моррисон. Мой друг. И, как вы поняли, большой любитель подглядывать и подслушивать.
– Привет, – сказала Кэролин. Она еще немного нервничала.
– Полагаю, номер 243, – сказала Кэти.
Это развеселило Кэролин, и она перестала волноваться.
– А я думала, 257, – сказала она.
