ни души. Повсюду машины и люди, но все в гадком настроении и спешке, и никто не обращает на него ни малейшего внимания. Находись он на Луне, он был бы не более одинок, чем в центре Остина.
Если, конечно, предположить, что Лили уже покинула Луну и направилась на ежемесячное свидание с Джеком.
Стивен допил ледяную кока-колу через соломинку одним длинным удушающим глотком, и у него ужасно заболела голова. Он даже обрадовался. Боль привела его в чувство и заставила заметить, что он весь растрепан и от него несет потом.
Он решил, что Кэти вернулась на работу после своего визита домой на обед, и это значило, что сейчас дома ее нет. Она никогда не приходила домой с работы раньше половины восьмого. Так что он мог туда пойти, принять душ, переменить рубашку и уйти раньше, чем она появится.
Что бы он ни собирался делать нынешним вечером, он был уверен в одном: он абсолютно не хочет видеть Кэти. Если он и будет ночевать сегодня дома, он ляжет спать на кушетке в гостиной.
Но мысли о кушетке и о том, как она раскладывается в двуспальную кровать, привели его к мыслям о простынях и нижнем белье.
И он сказал себе, что это смешно. У него нет никаких доказательств. А что до простыней и нижнего белья… хорошо, ну и что? Может, Кэти решила, что хочет опять ими пользоваться и они так долго лежали и запылились, что нуждаются в стирке.
Если не считать того, что Кэти никогда не делала ничего подобного за все время, что он ее знал. Обычно менял белье и стирал он. Занятия Кэти домашними делами ограничивались разве что случайной попыткой сделать свой фирменный наследственный картофельный салат.
Ледяная головная боль не прекращалась, как это бывало обычно.
Он вышел из автомобиля, кинул пустой стакан из-под кока-колы в мусорный бак и пошел к телефонам-автоматам на углу. Хэлли работала дома и по вечерам никуда не выходила из-за детей. Так что она ответит, если он захочет позвонить.
Хотя она может подумать, что это странно. Они были друзьями, но Стивен почти никогда ей не звонил – потому что до сих пор боялся, что она поймет, какие чувства он к ней испытывает. Но теперь он надеялся, что она это знает. А если не знает, то, может быть, он сделает первый шаг и скажет ей сам.
Хэлли ответила после третьего звонка.
– Алло, да, да, кто это? – Голос у нее был встревоженный.
Стивен стоял, не в силах вымолвить ни слова и внезапно осознав, что вечернее техасское солнце выбивает горячую татуировку на его бледной шее.
– Если вы звоните с какой-то похабщиной, – сказала Хэлли, – то лучше перезвоните позже. У меня один ребенок разбил коленку, а другой пытается ее лечить припаркой из соплей. Так что если вы не страдаете преждевременной эякуляцией, времени у меня нет.
Стивен сумел взять себя в руки и заговорить:
– М-м, нет, это я, Стивен. Я позвоню попозже.
– Стив? – сказала Хэлли. – У тебя какой-то странный голос. Ты чего так тяжело дышишь?
– Я тяжело дышу?
– Ну, судя по звуку, да.
Стивен не замечал, но и не сомневался.
– Тут на линии очень шумит, – сказал он. – Я из телефона-автомата.
– Что, у тебя авария? Нужна помощь?
У меня авария? – спросил себя Стивен. Мне нужна помощь?
Он кошмарно жалел себя и не слишком этому противился.
– Нет, я бегаю по мелким делам, – сказал он, – и вдруг подумал, не нужно ли тебе что-нибудь купить. Я знаю, ты сильно занята, и я подумал, вдруг тебе… что-нибудь нужно.
Это было неубедительно, и он это знал. На том конце провода повисло долгое молчание.
– Ну, это мило, – наконец сказала Хэлли голосом, полным сомнений. – Но я утром все купила в «Эйч- И-Би», веришь или нет. Это была кульминация моего дня, что дает тебе некоторое представление о том, на что мои дни… Клео! Вынь оттуда пальцы! Сейчас же!
– Ты занята, – сказал Стивен. Он чувствовал себя куском дерьма на черствой гренке. – Не буду тебе мешать.
В трубке раздался грохот, будто что-то уронили или бросили. Потом Хэлли вернулась, раздраженно вздыхая.
– Слушай, Стив, извини, – сказала она. – Я могу тебе перезвонить?
– Я не из дома.
– А, ну да. Просто дети разыгрались, и Тони нужно продезинфицировать коленку. И микроволновка не работает, так что мне пришлось готовить на плите. Еда убежала из кастрюли.
– Я мог бы принести тебе что-нибудь, если хочешь. Что-нибудь китайское или пиццу?
Конечно. Он принесет ужин Хэлли и ее детям. Он поест с ними и останется на весь вечер, затем поможет уложить Клео и Тони в кровать. После этого они с Хэлли проговорят всю ночь.
Кэти? – скажет он. Кто такая Кэти?
– Нет, право же, – сказала Хэлли. – Я не могу тебя об этом просить.
– Мне было бы только в удовольствие.
Глубоко внутри мозга Стивена приглушенный голос закричал:
Стивен велел этому голосу катиться к чертовой матери.
– Я серьезно, Стив, – сказала Хэлли. Голос напрягся – она смутилась и старалась говорить добрее. – У меня все нормально. Но спасибо за предложение и за звонок. Я хочу поговорить с тобой – но сейчас у меня дурдом. Я позвоню тебе попозже домой, ладно?
– Не думаю, что собираюсь домой, – сказал Стивен и тут же дико разозлился на себя. Зачем он ей это сказал? Теперь она станет удивляться и размышлять и, может быть, дойдет до правильного ответа. И он тут же решил, что по большому счету этого не хочет. Он и без того как форменный дурак. Голос был прав.
– Не собираешься домой? – встревожилась Хэлли. – Почему?
– Потому что, – Стивен лихорадочно искал предлог и ухватился за первую похожую на правду мысль, пришедшую на ум, – я подумал, может, заеду в твой загородный дом, послежу там за Джеком.
Хэлли несколько секунд молчала, а потом сказала:
– Это здорово, что ты так подумал, но, по-моему, это вряд ли необходимо. Похоже, за последние несколько месяцев Джеку стало намного лучше. Потому я и разрешила ему поехать туда одному. И я думаю, ему пойдет на пользу, если он будет знать, что мы ему доверяем.
Стивену полегчало. Теперь ему не нужно переться за город лишь для того, чтобы его слова не оказались ложью.
– Ладно, тогда, видимо, я не поеду, – сказал он. – И, судя по всему, у тебя там содом и гоморра, так что я позвоню позже, хорошо?
– Буду рада, – сказала Хэлли. – Только дай мне несколько часов, чтобы покормить и успокоить детей.
– Конечно, – сказал он. Он тосковал по ней. Он был несчастен.
– Пока, Стив, – сказала Хэлли. – Я… Тони! Честное слово, я продам тебя в цирк, если не прекратишь есть свой собственный…
Потом в трубке заскрежетало, стукнуло и раздались гудки.
Стивен повесил трубку. Он представлял себе все: кухня Хэлли, два ее ребенка-чертенка, на плите спагетти (или что там) и сама Хэлли. В такую жару она в шортах и топике, а ее короткие каштановые волосы конечно же взлохмачены. И никакой косметики.
Она прекрасна.
Он не мог больше себя обманывать: он в нее влюблен.
– Заткнись, – сказал Стивен, идя назад к автомобилю.
