они умеют, а что они знают. Устройство ракеты-носителя и космического корабля, динамика их полета, работа отдельных систем, маршрут и профиль полета, физиология действия перегрузки на человека… всего не перечислить!
Я сидел за длинным столом экзаменационной комиссии между конструктором К. П. Феоктистовым и физиологом В. И. Яздовским, смотрел на собранный вид и сосредоточенные лица экзаменуемых, слушал их ответы, — но мыслями был уже далеко от просторного светлого зала, в котором все это происходило. И свою подпись под заключением комиссии о том, что все шесть космонавтов — теперь они уже назывались так — испытания выдержали отлично и, по мнению комиссии, к полету на корабле «Восток» каждый из них полностью готов, — свою подпись под этим документом, который когда-нибудь обязательно займет место в музее космонавтики, поставил, думая уже о другом.
Подготовка этих, успевших стать по-человечески очень близкими и родными мне, людей — закончена.
Теперь их ждет другой экзамен — в Космосе…
В НАЧАЛЕ ПУТИ
Подготовка космонавта — прежде всего напряженный труд, продуманный, очерченный планами учебы и графиками медицинского контроля. Мы полностью отдавались ему.
В нашу группу космонавтов отобрали летчиков из разных мест и краев, биографии у нас были самые различные, но очень многое нас сроднило и сблизило. Мы сразу условились: промахов друг другу не прощать; если что не нравится, говорить в глаза, критиковать и не задирать нос, когда тебя критикуют. Если знаешь больше товарища — поделись с ним. Не ленись помогать друзьям. Помни: все — за одного, один — за всех. Уважай чужое мнение, не согласен — докажи.
Так постепенно начали складываться у нас свои традиции, свои неписаные правила.
Буквально с первых же дней началась учеба: теоретические дисциплины чередовались с практическими занятиями, спортивными играми.
Говорят, в спорте немало однолюбов. Понравилась, скажем, гимнастика, и вот человек, кроме нее, знать ничего не хочет. Примерно так рассуждал и я, с детства испытывая пристрастие к гимнастике. Еще будучи школьником, я как-то катался на велосипеде и, упав, сломал руку. Когда она срослась, врачи сказали: только гимнастика вернет полную работоспособность руке. Этот вид спорта полюбился мне на всю жизнь. Его не заслонили увлечения акробатикой, велосипедом, хоккеем. Однако в отряде космонавтов дело обстояло несколько иначе.
По утрам мы делали физзарядку. Она начиналась с бега, к которому я не испытывал особого пристрастия. Ну к чему нужен нам, космонавтам, бег?
Ведь в тесной кабине космического корабля его в программу физзарядки не включишь. Наш преподаватель физкультуры это заметил.
— Странный у вас, товарищ Титов, подход к спорту, — сказал он. — На снарядах вы занимаетесь со страстью, а бегать не любите. В чем дело?
— Не лежит душа, — ответил я.
— Придется полюбить.
— Насильно мил не будешь. Так ведь говорят…
— Что верно, то верно, но должен сказать, что любительский подход к физической подготовке в нашем деле не годится. Хотите знать, что дает бег космонавту?
— То же, что и гимнастика, велосипед, акробатика…
— Э, нет, — перебивает меня преподаватель, — вы забываете об одном очень важном обстоятельстве — о ритме. Бег, и только бег, вырабатывает ритм в работе сердца, легких, всего организма при повышенной постоянной нагрузке. Второе — дыхание, вы его не добьетесь, выполняя только гимнастические упражнения.
Мы долго беседовали с преподавателем на эту тему. И постепенно я по собственной охоте стал втягиваться в пробежки, с каждым разом увеличивая дистанции. Теперь трудно сказать, какой вид спорта я люблю больше всего, но все же бегать по кругу мне до сих пор не нравится. Вот с мячом, с шайбой — другое дело.
Шумят высокие сосны и зеленокудрые березы, окружающие наш спортивный городок. Шалый ветер нет-нет да пригнет густую крону березы, несколько мгновений подержит в почтительном полупоклоне, потом отпустит — она стремительно выпрямится и, недовольная, негромко заворчит зеленой листвой.
Полюбили мы свой спортивный городок, который создавали своими руками и будущие космонавты, и весь, тогда еще небольшой, коллектив будущего Звездного городка.
В тот период трудно было сказать, что важнее в подготовке космонавтов — физическая подготовка или уровень теоретических знаний. Впрочем, так вопрос и не стоял тогда. Для того чтобы выдержать нагрузки, которые могут возникнуть при старте ракеты и при возвращении космического корабля, чтобы удовлетворительно перенести воздействие всех факторов космического полета, необходимо было, чтобы наш организм был подготовлен к этому.
Футбольные, волейбольные и баскетбольные поля, спортивные снаряды, лопинги и батуты для специальных тренировок должны были помочь решить эту задачу.
И разумеется, мы столь же упорно и увлеченно овладевали необходимыми теоретическими дисциплинами, такими новыми для нас, летчиков, как термодинамика, ракетная техника, динамика космического полета и т. д.
Правда, лекции специалистов авиационной и космической медицины я слушал без особого внимания, считая эту дисциплину второстепенной. Однако вскоре мы убедились, что программа подготовки к первому космическому полету глубоко продумана и второстепенных дисциплин в ней нет. И тем не менее мы не очень охотно приступали к одному из важных в то время разделов подготовки: к прыжкам с парашютом. Летчику, привыкшему в небе опираться на прочные крылья своего истребителя, становится как-то тоскливо, когда ему предлагают заменить крылья шелковым куполом. Хоть и считали себя хлопцами не робкого десятка, но все же пошли в класс парашютной подготовки без особого энтузиазма.
Нашим инструктором был Н. К. Никитин — человек большого опыта, заслуженный мастер спорта, воспитавший целую плеяду рекордсменов-парашютистов. Видя наше нерасположение к прыжкам, он как-то сказал:
— Узнаете прелести настоящего свободного полета в воздухе — сами будете выпрашивать дополнительные прыжки.
— Нам бы выполнить то, что запланировано, и конец на этом.
— Поверьте мне, будете просить. Только договоримся так, — предложил наш парашютный наставник, — кто будет просить дополнительные прыжки, должен это делать, стоя на коленях.
Мы дружно рассмеялись, уверенные, что до этого дело не дойдет.
Многое рассказал нам Николай Константинович о парашютных прыжках, технике их выполнения, о том, как человек научился управлять полетом, вернее, свободным падением. По его объяснениям получалось, что руки и ноги — это аэродинамические рули, умей только пользоваться ими; что беспорядочного падения для умелого парашютиста не может быть ни при каких обстоятельствах; что парашютист — полновластный хозяин воздушной стихии.
И вот любопытно — ведь каждый из нас прыгал с парашютом в школе и в полку. Но то, о чем рассказал Николай Константинович, казалось новым и увлекательным.
