Что-то случилось в аптеке. Понять ничего нельзя, но суета приличная. Легавые, «скорая»… Из окна ничего не разглядеть.
Она садится. Аптекарь известен в квартале своими темными делишками. Но пока еще не замечен ни в чем таком, чтобы к нему среди ночи заявились легавые.
Голод пропал. Дом навевает жуткую тоску. Она громко произносит:
— Я — не домохозяйка. Я — уличная женщина. Надо пройтись.
Дождавшись, когда на улице воцаряется спокойствие, она выходит из дома.
Глава тринадцатая
Перед вокзалом, прислонившись к стене, стоит девица, уставившаяся в землю. Маню с противоположного тротуара слышит музыку, доносящуюся из ее плеера.
Может, ее кинул парень, и ей негде переночевать. Или она собиралась прогуляться по ночному пригороду. Но за свои уши она, по крайней мере, не переживает.
Маню переходит улицу и останавливается перед ней. Девица на добрых три головы выше и весит вдвое больше. И не сразу соображает, что с ней хотят заговорить. Она выключает плеер. И извиняющимся тоном произносит:
— Поезда уже не ходят.
— Нет. Будешь торчать здесь всю ночь.
— Ага. Поезд будет только утром.
— Слава богу, хоть говорить умеешь. Куда собираешься?
— Скорее всего, в Париж.
Похоже, девица не знает, куда ей надо. У Маню болит голова, но она спрашивает:
— Водить умеешь? Девица кивает.
— Отлично. Ты умеешь водить, а у меня есть машина, и я тоже хочу в Париж.
— Клево, вот это клево…
Но в ее голосе нет убежденности. Однако идет за Маню, не сказав по пути ни слова. Словно спит на ходу. Хоть бы действительно умела водить…
Маню велит ей подождать на кухне, предлагает сварить кофе. А сама собирает вещи.
А когда кричит: «Можно отправляться», девица ей не отвечает. Она вновь включила свой плеер, и Маню приходится трясти ее за плечо, чтобы вернуть в реальный мир.
Девица без труда выводит машину из гаража — ну ладно, хоть водить умеет.
Они молча едут по ночным улицам. У девицы круги под глазами, словно их нарисовали маркером. Странная у нее рожа. Не крокодилица, но забыть будет трудно.
Хоть бы у нее оказались крепкие нервы. Маню глядит на бегущие мимо деревья, за которыми прячутся дома. Спрашивает:
— Тебя ждут в Париже?
— Нет, не ждут.
— Ну и отлично, поскольку мы туда сегодня не поедем.
Маню достает пушку, чтобы та увидела, но наводить не наводит. Потом объясняет:
— Я в полном дерьме. Жаль, что ты нарвалась на меня, но мне надо, чтобы ты отвезла меня в Бретань. Там оставишь себе тачку, чтобы вернуться — она не в угоне. Я даже оплачу тебе бензин на обратную дорогу.
Вторая даже не сморгнула. Только немного глаза округлились. Либо опытная авантюристка, либо не врубается, что происходит. Но спрашивает:
— А куда в Бретани?
Вежливо, без спешки. Словно они встретились на гулянке, и она отвозит ее домой, спрашивая, в каком квартале живет новая подруга. Маню ворчит:
— Откуда мне знать — море хочу увидеть. Хорошо, что дылда особо не реагирует — Маню не
хотелось бы ехать с нервной попутчицей. У нее слишком сильно болит голова. И добавляет:
— Разберемся по пути. Только заруби на носу одно — станешь надоедать, башку прострелю, будешь у меня не первая сегодня.
Она произносит эти слова, чтобы внести ясность и проверить дылду. Та улыбается. Маню смотрит на дорогу. Она не верит этой бабе ни секунду.
Часть вторая
Глава первая
После кофе ей полегчало. Надин держит руль одной рукой, потягивается. Ставит в магнитолу кассету: Lean on те or at least rely[8].
Рыжая малявка смотрит на нее разинув рот. Морщит нос в растерянности, но молчит. Ворчит, когда Надин усиливает звук, но не просит сделать тише. У нее гноящаяся ранка на губе справа, еще не покрывшаяся коркой.
Она подозрительно следит за каждым поворотом дороги, явно опасаясь, что Надин собирается отвезти ее туда, куда ей ехать не хочется.
Надин еще никогда не видела никого, кто бы так плохо держался, так плохо разговаривал. Когда та достала пистолет, Надин стало забавно — она не испытала ни страха, ни удивления. Малявка вцепилась в него — обкусанные ногти с отслоившимся лаком выглядят на рукоятке красными пятнами.
У нее крохотные пальчики, толстые и пожелтевшие от курева.
Надин не ощущает угрозы. Она довольна тем, что ее взяли в заложницы. Она не собирается бунтовать — ей лучше в этой машине, чем в полном одиночестве на вокзале.
Бретань? А что, неплохая мысль!
С того момента, когда они сели в машину, Надин кажется, что она уже где-то видела эту девицу. Но
