— Не хотите ли бокал вина, господин Поттс?
— Спасибо.
— Не век же мне вас господином Поттсом называть.
— Зовите просто Поттсом.
— Как-то это не так.
Ингрид вышла. Поттс наблюдал за старушкой, которая перестала его замечать. Ее губы двигались, как будто она беззвучно с кем-то говорила.
Ингрид вернулась с бокалами и протянула один ему.
— Красное подойдет? — Что?
— Красное вино. Я купила его к тушеному мясу.
— Да я в вине не разбираюсь.
— Красное хорошо идет с мясом. Белое — с рыбой.
— Да? А я обычно пиво пью.
— Ой, извините. Может, тогда пива?
— Нет, вино — вполне. Ингрид подняла бокал.
— А мое — вдвойне, — ответила она.
Поттс не сразу уловил рифму и догадался, что Ингрид пошутила. Он нервно хохотнул и отпил вина. Оно ему не понравилось.
— Может, это была ошибка, — услышал Поттс свой голос.
— Нет.
— Я не разбираюсь в вине, не знаю, какую вилку брать, вообще ничего такого не знаю.
— Вилка будет всего одна. Одна вилка, одна ложка и один нож. Тарелка, бокал. И это не проверка. Я вас пригласила, потому что хотела, чтобы вы пришли.
— Анджело, — сказала госпожа Карлсон, глядя на Поттса.
— Кто, мама?
— Анджело. Ты помнишь Анджело?
— Нет, мама, я не помню Анджело.
— Твой отец ненавидел Анджело. Я чуть не вышла за него.
Ингрид посмотрела на Поттса с удивлением.
— Вот это новость. Ты чуть не вышла замуж за Анджело?
— Ты бы лучше проводила его. Генри рассердится, когда вернется, — с некоторым нажимом ответила госпожа Карлсон.
— Это господин Поттс, мама. А не Анджело.
Госпожа Карлсон разволновалась.
— Пусть уйдет, я тебе говорю! Генри обещал пристрелить его!
— Хорошо, мама. Не беспокойся.
— Ой, господи. Не хочу его злить! Это ужас, когда он злой!
Ингрид подошла к матери. Взяла ее за руку и помогла встать.
— Все хорошо. Пойдем-ка в твою комнату. Там и телевизор посмотришь.
— Ты скажи Анджело, что я сожалею. Скажешь? — попросила госпожа Карлсон.
— Скажу.
— Он был добр ко мне. Скажи ему.
— Скажу, мама.
Ингрид увела мать и через минуту вернулась.
— Простите.
— Ничего, ничего. Она такая милая. Ингрид села на диван и взяла бокал.
— Милая. Она была лучшей в мире матерью.
Самой нежной женщиной. Печально видеть ее та кой. Все это несправедливо.
Поттс не знал, что сказать, и молча потягивал вино — без всякого удовольствия.
— Так что ужинать будем вдвоем. А ей я отнесу. — Она встала. — Мясо готово, можем приступать. Надеюсь, вы голодны. Я там на целую армию наготовила.
— Да, я бы поел.
Они сели в столовой в конце длинного стола, по разные стороны одного угла. Несмотря на нервотрепку, Поттс очень хотел есть. А может, все дело было в вине, которое стало лучше на вкус. Мясо оказалось превосходным, и Поттс уплетал за обе щеки.
— Ничего? — поинтересовалась Ингрид.
Поттс понял, что глотает еду слишком быстро.
— Извините, просто… да, очень вкусно. Не помню, когда так вкусно ел в последний раз. Наверное, когда еще дома жил. Мама умела готовить. Хотя, конечно, не так хорошо, как вы.
— У вас большая семья?
— Только мы с сестрой.
— Вы общаетесь?
— Мы не разговариваем. Разве только когда очень надо.
— Простите, — смутилась Ингрид.
— Да я не страдаю особо.
— Нет, я хотела сказать, что семья очень важна. Каждому нужен близкий человек. У меня, например, есть мама. Даже такая, как сейчас, она родной мне человек. Разум, может, и отказывает, но сердце-то у нее все то же, правда? — Поттс снова не нашелся что сказать и посмотрел на тарелку. — Извините, что смутила вас.
Поттс хотел ответить, но не мог. Ну вот что тут ответишь?
— Я хотела, чтобы вы с ней познакомились. Она не всегда такая. Иногда хуже, иногда лучше.
— Она очень милая. Жаль, что болеет.
— Вот интересно, узнали бы мы про Анджело? Пикантная подробность. Я раньше о нем и не слышала. Может, он — любовь всей ее жизни. Отец-то ею не был. Он был славный, но я не представляю, чтобы кто- то испытывал к нему страстную любовь. А вот Анджело… Моя мать и знойный латиноамериканец. Страстный роман прямо под носом ее пуританского семейства. Они ж все были голубых кровей. И притом синие чулки. Типичная семья с Восточного побережья, старой закалки. Представляю, как их бесил Анджело.
Ингрид перевела взгляд на Поттса, который молча слушал ее.
— Простите. Наверное, это я из-за вина. И еще потому, что редко выпадает возможность пообщаться со взрослыми. Давно не случалось такого.
— Мне нравится вас слушать.
— Ой, я такая болтушка. Я вам все уши прожужжу. Поттс потрогал свои уши.
— Пока в порядке.
— Ой, господин Поттс, вы пошутили.
— Да, мэм.
— Неужели вы хоть немного расслабились наконец?
— Да, мэм, похоже на то.
— Десерт будете? Яблочный пирог. Сама испекла. И мне не стыдно принять похвалы за него.
— Да, я с удовольствием. Помочь вам с посудой?
— Спасибо, господин Поттс, но у нас есть эта потрясающая новинка техники. Посудомоечная машина. А вы можете, если хотите, принести остатки мяса в кухню. Я его заверну, чтобы не заветрива-лось. Вам с собой отрежу. И не спорьте.
— Спасибо. Не откажусь.
Захватив мясо, Поттс пошел за ней в кухню и поставил блюдо на стол. Ингрид принялась скидывать объедки с тарелок в мусорное ведро. Когда она наклонилась, вырез платья открылся и Поттс увидел тонкий нейлоновый бюстгальтер с крошечным бантиком и темнеющие сквозь ткань соски. Он наблюдал, как она ополаскивает тарелки, ставит их в посудомоечную машину. Ингрид двигалась так, словно Поттса не было рядом или, наоборот, он был рядом с ней всю жизнь.
— Вуаля. А теперь очередь кофе и пирога, — объявила она и включила кофеварку. Потом нарезала
