Любаня.
– Так трахнись с ним. Карьеру сделаешь! – подначил Владимир.
– Н-нет уж! Н-ни з-за к-какие к-коврижки!
– Почему же?!
– Из-звращенец е...тый! К т-тому же ему м-молоденьких п-подавай!
– Вроде той, которой ты сегодня сульфу всадила? – Ермолов интуитивно чувствовал, что почти приблизился к цели, еще чуть-чуть и... Но тут медсестра, очевидно дойдя до кондиции, повалилась на матрасы и оглушительно захрапела. Раздраженно матюгнувшись, Ермолов вышел в коридор, где лицом к лицу столкнулся с одним из «косящих» от армии призывников, который направлялся в сторону туалета.
– Постой-ка, мальчик! – вспомнив свое недавнее намерение побеседовать с «косилами», окликнул его Владимир. «Косила» испуганно вздрогнул, втянув голову в плечи. Большинство санитаров ПНД № 3 отличалось маниакальной тягой к рукоприкладству, а об этом фронтовике-спецназовце, недавно в одиночку уделавшем пятерых коллег-бугаев, вообще ходили страшные легенды, хотя он ни разу пальцем не тронул больных.
– Не бойся. Я не кусаюсь! – заметив исполненный ужаса взгляд парнишки, усмехнулся Ермолов. – Мне нужно тебя кое о чем расспросить. Ты в сортир намылился?
– Да, покурить хотел.
– Идем вместе.
В туалете для ходячих пациентов диспансера резко воняло хлоркой, однако ни Ермолов, ни «косила», представившийся Колей, на запах внимания не обращали. Привыкли. Облокотившись о стену, Владимир сунул в рот сигарету, а другую протянул Коле.
– Вы правда в Чечне воевали? – робко спросил призывник, пока Ермолов прикуривал.
– Да.
– А дедовщина там была?
Бывший спецназовец изумленно поднял глаза, но тут же сообразил: мальчишка не желает идти в армию главным образом из-за дедовства. Что ж, его можно понять. Действительно мерзкое явление.
– У нас в разведроте нет, – выпустив струйку дыма, ответил он. – А в остальных частях... Гм, где как! В основном у тыловиков, пороха не нюхавших. С жиру бесились, сволочи!
– Понятно, – смущенно потупился Коля.
– Я, собственно, о другом хотел потолковать, – помедлив, сказал Ермолов. – Затем и шел в ваш угол, да Любка-шалава помешала. Впрочем, с глазу на глаз даже удобнее. Ты знаешь «бороду»?
– Кого?
– Заместителя главного врача Кудряшкина.
– Конечно.
– Мне тут говорили, будто он извращенец?
Призывник, спрятав глаза, неопределенно пожал плечами.
– Послушай, хлопец, не надо в кошки-мышки играть! – рассердился Владимир. – Выкладывай всю правду! Ну?!
Коля упорно молчал, мелко подрагивая коленями.
– Предлагаю взаимовыгодную сделку, – сменив тактику, вкрадчиво произнес бывший спецназовец. – Вас, я слышал, частенько санитары зашибают? Так вот, будешь со мной откровенен – дам поддержку. Тебя и твоих друзей ни одна падла тронуть не посмеет. Согласен?!
– Я толком не знаю! – тихо молвил «косила». – Только слышал краем уха.
– О чем?
– О молодых девчонках в отдельных палатах...
– Можешь с ними побеседовать? А то со мной они не желают откровенничать!
– Зачем вам?
– Много будешь знать, скоро состаришься, – улыбнулся Ермолов. – Ну так как?
– Хорошо, – согласно кивнул Коля. – Поговорю. Когда вы снова заступаете на дежурство?
– Послезавтра вечером. Смотри, парень, не подведи. А ежели санитары полезут – популярно объясни. Вова Ермолов запретил вас обижать. Тому, кто не послушается, он живо кишки на уши намотает. Усек?
– Да.
– Отлично. Теперь возвращайся в отсек. Нас не должны видеть вместе.
Коля двинулся было к двери, но вдруг замер на полпути:
– Будьте осторожны с Уткиным, – еле слышно шепнул он. – Это очень опасный тип. В нем постоянно чувствуется нечто жуткое, нечеловеческое, и, похоже, он что-то против вас замышляет. Когда вы ушли пить водку с медсестрой, Уткин сразу вышел из ступора, перекосил рожу и прорычал страшным, не своим голосом: «Сержантик ищет неприятностей. Придется наказать! И не только его! Всех вас!»
– Наказать! Ишь, Геракл выискался! – пренебрежительно фыркнул Владимир. – Кишка тонка! Тем не менее спасибо за заботу. Ну иди, иди!
