одна провинция. Из надписей и рисунков в небольшом храме, вырубленном в скалах неподалеку от Анибы, современной столицы Суданской Нубии, мы узнаем имя одного из этих заместителей – Амонмипет. Назначенного наместника в нубийской столице Фарасе встречали старшие чиновники под руководством двух его помощников, которые подносили ему еду и мешочки с золотым песком. С ними находился Солеба, правитель Хеммаета, отвечавший за сохранность большого храма Аменхотепа III; правитель города, в котором новому наместнику предстояло обосноваться, его тезка Хюи; первый пророк храма Тутанхамона, сопровождаемый вторым пророком, Мермосом; жрецы храма и, конечно, начальник гарнизона, Пенно.
Хюи, новый наместник, сын одного из сановников Аменхотепа III и преданный друг молодого царя, хотя намного старше его годами, был потомком старинного и знатного нубийского рода. В начале своей карьеры он служил при Меримосе, наместнике Аменхотепа III в Нубии, в качестве «писца, ответственного за корреспонденцию», так что хорошо знал эту страну. На дипломатическом поприще он еще в самом начале правления Тутанхамона завоевал всеобщее признание в должности «посланника правителя во всех чужих землях», прежде всего благодаря своему умению разбираться в людях. Когда Хюи направили в Нубию, он уже обладал большой властью при дворе, поскольку, помимо того что имел звание «Божественного отца», являлся одним из «опахолоносцев по правую руку царя», «поставщиком Амона в земле Куш» и «управляющим золотыми землями правителя Двух царств». К этому следует добавить ореол славы, который он приобрел, вероятно, во время неудачных сражений в мятежных провинциях Азии в конце еретического правления, когда он получил титул «храброго наездника его величества».
Для введения в должность своего наместника царь установил исключительно сложный церемониал, которым руководил лично, сидя на старинном троне под балдахином в своем дворце. На нем было парадное царское одеяние свободного покроя из льняной ткани в складку, его голову украшала корона хепреш; в одной руке он держал посох и цеп, в другой – знак жизни. Эти официальные регалии дополнялись длинным хвостом животного и сандалиями. Когда он появился на возвышении большой тронной залы, где проводилась церемония, ввели Хюи, также облаченного в льняные одежды и державшего цеп, служивший атрибутом одной из его многочисленных функций. Хюи сопровождали, низко склонившись, его приближенные. Говоривший от имени царя, «глава казны» приветствовал Хюи следующими словами: «[Область] от Нехена (Иераконполя) до Несут-Тави (Напата) была передана тебе». Хюи отвечал: «Пусть Амон Несут-Тави жалует тебе все, над чем простирается твоя власть, мой верховный повелитель». В это время придворные скандировали: «Ты – сын Амона. О, Небхепруре, пусть он пришлет тебе вождей всех чужих земель с самыми изысканными подарками от своих стран».
После этого вступления и приветственной речи следовало формальное введение в должность Хюи с вручением ему золотого кольца как символа его полномочий. Хотя надпись, поясняющая эту сцену, сильно стерлась, визирь Эйэ, по-видимому, упоминается в ней и, возможно, сам вручает наместнику личную печать.
Затем Хюи покинул дворец вместе с двумя родными сыновьями, один из которых, Песиур, был «смотрителем царского коня». В его руках были букеты цветов, и ему рукоплескали чиновники, рудус, которым предстояло работать под его началом в Нубии. Приближенные Хюи – его служащие и матросы с баржи – громко его приветствовали, махая цветами и ветками, пока провожали его до храма Амона, где он воздавал благодарение богу. Покинув святилище, Хюи отплыл под парусом в Нубию, к месту своего назначения. Его прекрасная ладья стояла уже наготове и мало чем уступала царскому судну. В центре ее находилась просторная кабина, раскрашенная в пастельных тонах, а рядом с ней располагались ящики, в которых уже было собрано все необходимое. Нос и корму украшали изображения четырех ипостасей Гора. На корпусе судна красовалось изображение фараона в виде сфинкса, покоряющего негра. Вся семья Хюи собралась на пристани: два его сына, мать, Венхер и прислуга, под предводительством певчего Амона. Они танцевали, провожая наместника, и, как только были загружены последние подарки и припасы, необходимые для плавания, судно снялось с якоря.
Прибыв в Нубию, Хюи немедленно занялся сбором налогов. Царская казна сильно оскудела в результате экспериментов царя-еретика, и двор возлагал большие надежды на Хюи, поскольку он прославился своей проницательностью и пользовался авторитетом. От назначения Хюи ждали быстрых положительных результатов. Выбор оказался исключительно правильным: Хюи появлялся повсюду, вселяя в крестьян и рабочих уверенность, организуя экспедиции в копи и наблюдая за разведением скота. Его посланники отправлялись далеко на юг, убеждая охотников отлавливать больше слонов, жирафов и пантер. Он также занимался заготовкой эбенового и красного дерева, которое рубили и отправляли на баржах от одного порога Нила к другому. Новый наместник полностью задействовал все ресурсы Судана и Нубии и, используя власть и влияние нубийской знати, воспитанной при дворе фараона, навел в провинции порядок; при нем в Нубии расцвели искусства и ремесла: золотых дел мастера и краснодеревщики создавали настоящие шедевры. Если в отдаленной деревне вспыхивал мятеж, об этом сразу сообщали Хюи, и «заблудшие овцы» немедленно отправлялись на каторжные работы.
У Хюи были опытные помощники: писец Ха и «учетчик золота» Харнефер; во многом он также полагался на «начальника конюшен» Хати. Вскоре во дворце наместника стали появляться мужчины и изредка женщины, которые приносили золотую дань, иногда в виде колец, а порой в виде золотого песка в маленьких мешочках. Под наблюдением наместника, державшего в руке скипетр, поступления подсчитывались, взвешивались на весах под изображением бога Тота и регистрировались писцами. Вскоре Хюи смог доложить царю, что в ближайшем будущем собирается прибыть в Фивы с богатой данью, собранной на юге. Целая флотилия нагруженных по планширь лодок и барж, плывущая вниз по Нилу, представляла собой исключительно живописное зрелище. С берегов можно было увидеть скот в стойлах, перевязанные веревками тюки с экзотическими товарами и, как нетрудно было предположить, груды золота в особых будках, охраняемых военными. Принцы и принцессы Вавата и Куша сидели под навесами на мостике одного из великолепных судов. На крышах будок расположились мятежники, пыл которых поостыл в заточении, и теперь они, вместе с женами и детьми, плыли в Фивы, чтобы прислуживать в знатных домах.
Тутанхамон с нетерпением ожидал прибытия чудесных подарков, которые обещали привнести в его жизнь нечто новое. Облачившись в одежды, которые были на нем в день коронации, он вновь восседал под балдахином с колоннами в форме цветков лотоса, с которых, по последней моде, свисали стилизованные виноградные грозди. На карнизах помещались священные змеи с солнечными дисками на головах. Основание трона было покрыто изображениями птиц с человеческими головами, символизирующими покоренных вассалов, подобострастно и восхищенно взирающих на правителя мира. Постамент с балдахином был сооружен во внутреннем дворе главного храма, так как предполагалось, что процессия окажется весьма внушительной и даров будет много. Хюи, держа в руках цеп и посох – символы царской власти над югом и главный атрибут наместничества, – был обязан лично подвести знатных людей Куша к фараону, чтобы они принесли ему свои дары. Но первой должна была пройти депутация Вавата, которую возглавлял принц Миама Хикнефер, «один из детей Капа» и старый школьный товарищ Тутанхамона. Он упал ниц перед царем вместе с двумя другими принцами, на которых также было одеяние вождей Вавата: невыделанные шкуры, свисающие с плеч, с двумя страусиными перьями, воткнутыми в короткую прическу, которую удерживала белая головная повязка. Высокие гости преподнесли фараону прекрасно отделанную мебель, замечательно гармонировавшую с убранством его дворца: складные сиденья из ценных пород древесины с меховыми подушками, кресла, кровати, а также обтянутые шкурами щиты, луки и стрелы. Слуги положили к его ногам золотые кольца и мешки с золотым песком, кубки, украшенные сердоликом, яшму, слоновьи бивни, бумеранги из эбенового дерева, а под конец ввезли покрытую золотом колесницу. Кроме того, Тутанхамону подарили золотой реликварий и шедевр нубийского ремесла – своеобразную подставку, на верху которой помещался золотой поднос с изображением типичного пейзажа Вавата; в центре помещалась пирамидальная хижина в окружении охотничьих трофеев, фоном служили финиковые пальмы, два жирафа, лакомящиеся плодами, и фигурки нубийцев. Из-под подноса свисали шкуры животных и прямоугольные панели, декорированные золотыми дисками. Этот подарок был предметом гордости нубийских мастеров. Царю также поднесли другие прекрасные творения.
За вождями Вавата проследовали молодые нубийские принцы и принцессы, с очень тонкими чертами лица, в египетских одеждах, но с нубийскими серьгами-кисточками, к рукам которых были привязаны хвосты африканской кошки. За ними шли слуги, которые поднесли фараону золото и шкуры животных, а завершала процессию запряженная волами повозка, на которой сидела прекрасная принцесса с зонтиком,
