же самые вампиры, — это уже не суеверие, а как бы «благодать Божья».
Вообще говоря, я не понимаю тут Вильнева: если он считает вампиризм суевериями (да еще славян), то как это сопоставить с тем, что он нетленных католических святых считает вовсе не суеверием «туземных европейцев», а фактом, да еще и научным. И тут, и там после смерти люди не разлагаются в прах, да еще и являются близким в виде призрака. Одно — это «суеверия европейских славян», а другое — это «наша французская святая истина», хотя и то, и это — явление абсолютно той же природы, это ТО ЖЕ САМОЕ ЯВЛЕНИЕ.
Вильнев всюду повторяет: трупы вампиров, трупы, трупы. Какие трупы, если организм не умер, а показывает жизнедеятельность?
Автор книги пишет, что в XVIII веке люди часто впадали в летаргию и потому панически боялись быть похороненными заживо. Отлично. Но далее вампиров все равно называет «трупами», как «труп» для него и персонаж письма Кара-чиолли. Но в судебной медицине четко и ясно определено, что такое мертвое тело, а что такое тело живое. Стоит только полюбопытствовать, и станет понятно, что «труп» с розовеющим лицом не может являться трупом, это живой человек.
Как не может «труп» и дрыгать ногой или кричать, когда его тело калечат.
Ладно, Карачиолли сам себе противоречит, но и Вильнев объяснением «живого вида трупов» считает особенности почвы: «эта краснота и эта полнота, наблюдавшиеся у трупов, подозреваемых в вампиризме и извлеченных из земли, происходили от единственной причины — особенностей почвы, виновной в этих чудесах».
Далее Карачиолли сам рассказывает о польском случае, где тело монаха никто не закапывал, оно лежало в церкви. Причем тут почва? Хотя у якобы «трупа» лицо стало необыкновенно пунцовым? А ведь единственным объяснением этих господ и было то, что почва якобы окрашивает трупы в красный цвет.
Но более всего меня поражает полное непонимание автором, что такое живой человек, а что такое труп. Вильнев пишет:
«В XVI веке в Трантенау был таким образом извлечен из могилы и препровожден на место казни «колдун», похороненный за двадцать недель до того. Уверяли, будто он часто являлся живым людям и, обнимая их, многих задушил. Палач, при большом стечении народа, отсек голову трупа и, вырвав у него из груди сердце, показал толпе; тогда все увидели, как из сердца льется алая кровь, словно казнено было живое существо. Труп сожгли».
Французский коллега и не понимает, что это не «словно казнено было живое существо», а именно был убит у всех на глазах живой человек. Вот где невежество общества, ведущее к мракобесию. Этого мракобесия автор не видит. В других цитатах Вильнев констатирует, что «трупы» кричали при их казни, грозились, очнувшись, отомстить обидчикам, дрыгали ногами и руками, а из их вполне живого тела лилась кровь, как из нормальных живых организмов.
Автора не смущает сама нелепость идеи УБИТЬ ТРУП. Труп и есть труп, он — мертвое тело. Как можно мертвое убить? Уже убитое? Нет же, Вильнев пишет о мертвых: «Самый действенный метод заключается в том, чтобы дважды «убить» предполагаемого вампира: сначала ему в сердце вбивали кол, а затем сжигали». Ну, я сразу скажу, что вампиров убивали куда как более разными способами, и все они всегда были только убийством организма, и эта «классификация» Вильнева никуда не годится: кол там использовали, где под рукой ничего не было другого, и это не некий «магический атрибут», а, как Филиас Фог говорил, «используй то, что под рукою, и не ищи себе другое». Как раз большинству вампиров в Восточной Европе не кол забивали (это делали нищие низы), а просто голову отрезали или отрубали. И все.
А сжигали на всякий случай, хотя было достаточно с лихвой и уже этого убийства. И сжигали, полагая, что это зараза, подобная чуме или холере. И по этой причине народное мышление, уже что-то знавшее о заразных болезнях, в качестве вакцины и предлагало обмазываться кровью вампира, почвой с его могилы, а еще делали хлеб с его кровью или варили «чай» с платком, в эту кровь обмакнутым, и так далее в самых разных вариантах разных регионов. Хотя, как я ранее писал, тут спасать мог вовсе не эффект вакцины, а что-то иное и куда как более глубокое в самой природе явления.
Но более всего меня поразило, что Вильнев слово «убить» взял в кавычки. Мол, это не живого человека, коматозника, убивают, а «убивают» труп (не преступление). У которого сердце бьется, который живой абсолютно, который дышит и что-то говорит своим палачам. Но это для господина Вильнева из XX века «уже труп» — только потому, что так все как бы подумали. Хотя тут же сам Вильнев считает возможным этот «труп» убивать. Не работает элементарная логика: если с убийством «трупа» вампира прекращаются его нашествия к близким, то мы не труп, а как раз чтото живое убиваем, которое способно умереть.
Дальше — больше.
Трупы имеют тенденцию разлагаться. Вильнев пишет, что то впечатление живых людей, которое производят «трупы вампиров», должно объясняться вздутием живота у покойников, которые перед смертью ели продукты, вызывающие метеоризм. Кора деревьев, горох.
Я в шоке и даже теряюсь, что тут сказать. Скоплением газов не объяснить, что «трупы» живые, говорят и двигают конечностями.
Во всем этом я вижу здесь снова политику, нежелание «ворошить белье», которое принадлежит Папской Церкви. Франция, Германия, Англия, США в принципе не могут родить миру самое простое умное исследование, отличное от чуши о том, что «вампир — это труп» и «вампиров придумали славяне». Преграда этому, как плотина, — те святые Западной Церкви, которые в большей части и были натуральными вампирами и введены в канон «святых» по глупости.
В главе «Попытка научного объяснения» Вильнев все-таки вспоминает, что живет в XX веке. Но его рассуждения не от XX века, а средневековые.
Он пишет как вариант объяснения, что в окрестностях Анконы было эксгумировано тело женщины, умершей в 1920 году в возрасте 70 лет, а при эксгумации в 1952 году из ее левого колена потекла кровь. Замечу, странно вообще, что колено осталось живым к этому сроку.
Снова напомню: согласно «Судебной медицине», первой разлагающейся при смерти частью тела является кровь. Она уже в первые часы после смерти скапливается в нижних частях тела, где выпадает в осадок: кровь разлагается на плазму и сухое вещество. Так появляются трупные пятна — это сухое вещество крови, заполняющее низлежащие сосуды, выпадает под действием силы тяжести в осадок. То есть, сразу после смерти кровь становится прозрачной сверху трупа (трупная бледность), а внизу она загустевает и пропитывает все ткани тела. Далее, на второй или третий день после смерти, кровь загнивает, теряет прозрачность сверху тела и красноту в низлежащих сосудах, и венозные сосуды становятся зеленого цвета.
Уже на третий день ничего из колена брызгать, похожего на кровь, не может. Должна брызгать зеленая жидкость, которой кровь становится на третий (а часто и раньше) день после смерти. А за несколько лет труп вообще утрачивает всю жидкость, которая, кстати, и является катализатором разложения.
Наконец, как с научной точки зрения кровь может, как у живого, брызгать от надреза в колене — этого я не понимаю. Если это «труп», как пишет автор книги. А он так и пишет: «труп». Кровь брызгает от наличия кровяного давления, создаваемого работой сердца. Получается, у этого «трупа» ко всему прочему работало сердце.
Любопытно, что кроме главной причины «веры в вампиров» — «невежества славян», у Вильнева называются еще две: каталепсия и неподверженность некоторых тканей разложению. То есть, он полагает, что вампиров принимали за каталептиков. Великолепно. Но почему тогда автор книги во всех описываемых случаях даже не предполагает, что речь идет не о трупе, а о впавшем в кому человеке? Думаю, это от желания все сделать простым: хотя у автора, как оказывается в главке «Попытка научного объяснения», кроме «невежества славян» есть и «каталепсия», и «не разложение тканей», но он все равно все огульно объясняет «суевериями славян». Так ему проще, так его книжка становится как бы «научнее»,
