Это был Саймон или Дони, кто преступил к уничтожению оборотней первым?
По некоторым причинам, я думаю, что это был Дони. Он, должно быть, передал этот серебряный кинжал для исполнения миссии своему сыну, который передал своему, и так далее в течение многих лет, пока кинжал не достался Дону Муни — последнему из Сэйнт Мунов. Но Дон отличался от других: умственно отсталый, один в целом мире, только, нож и истории его дедушки. Он умер, пытаясь, стать героем, как его предки. Он умер прежде, чем у меня был шанс отблагодарить его за то, что он пытался спасти меня — прежде, чем я успела сказать ему, что простила его за то, что он причинял моему отцу боль все эти годы.
'Ты тоже должен быть здесь,' сказала я, и поместила крошечного деревянного ангела рядом с Габриэлем в снегу. Это казался намного лучшим мемориалом для моего друга, чем быть посаженным на поле как брюква или луковица тюльпана.
'Ты — герой.'
'Люди подумают, что ты сумасшедшая, если будешь продолжать говорить с неодушевленными предметами.'
Я чуть не упала, когда поворачивалась к голосу позади меня.
И там был он. Он сидел, на каменной скамье, где я впервые держала его руку.
'Даниэль!' Я побежала к нему и обвила свои руки вокруг его шеи.
'Стоп.' Он вздрогнул.
Я заметила бандаж на его горле, и ослабила свою хватку.
'Они сказали, что ты уехал. Они сказали, что ты встал и ушел вовремя их пересмены. Я думала, что никогда больше тебя не увижу.'
'Но ты приехала сюда?'
'Я надеялась… Я надеялась, что ты тоже сюда придешь.'
Даниэль поцеловал меня в лоб. 'Я сказал тебе, что останусь до тех пор, пока буду нужен тебе.' Он улыбнулся, все еще криво, но коварно. 'Или я взял тебя нанести удар мне в сердце, чтобы ты потом могла разбить его?'
'Заткнись!' Я ударила кулаком его в плечо.
'Ой.'
'Извини.' Я взяла его руки в свои. 'Я не делала этого, чтобы причинить тебе боль,' сказала я, вспоминая ту ночь в приходе. 'Я сделала это, потому что обещала спасти тебя.'
'Я знаю.' Он сжал мою руку. 'И ты сделала это.'
Я посмотрел на бандаж на его шее, синяки на челюсти — раны, которые он не мог больше сам излечить. Я поцеловала царапины на его руке. Запах его запекшейся крови не заставил меня корчиться, как я думала.
'Есть одна вещь, которую я не понимаю.' Я положила свою голову на его плечо. 'Почему волк не взял меня, когда я нанесла удар тебе?'
Даниэль повернул свое лицо ко мне. Он смотрел в мои глаза. Они были настолько яркими и глубокими, заполнены его собственным личным светом, не просто простое отражение луны. 'Это — то, что ты думала? То, что ты станешь оборотнем, если спасешь меня?' Его глаза блестели, но только от слез.
'Да. Я была укушена. Волк был во мне. Я думала, если убью тебя- то это даст ему контроль надо мной. Ты сказал, что хищный акт делает это…'
'Грейс.' Даниэль взял мое лицо в свои ладони. 'То, что ты сделала, не было хищным. Это был акт любви. Вот почему я все еще живой'. Он улыбнулся. 'Я ушел, чтобы встретиться с Габриэлем. Именно поэтому я покинул больницу. Он приехал сюда, чтобы привести лунный камень для твоего брата, и я хотел повидаться с ним прежде, чем он уедет. Я должен был знать, почему я выжил. Грейси, Габриэль сказал, что я первый — единственный — Урбат, который получил лечение и выжил. Он сказал, что только последний дар любви мог
освободить мою душу… и предоставить мне мою жизнь'. Он поцеловал меня в щеку. 'Я понимаю теперь. Ты дала мне этот последний дар. Ты думала, что станешь оборотнем, если спасешь меня, и все же сделала это. Ты готова была обменять себя на меня. Не существует большего подарка…' Он наклонился и поцеловал меня в губы. Я отстранилась.
'Что? Что случилось?'
'Но волк находится во мне. Мои раны зажили так быстро…, и я чувствую себя сильнее. Я чувствую, что все мне сейчас под силу'. Я закусила свою губу. 'Волк овладеет мною когда-нибудь. Волк, в конечном счете, забирает всех?'
'Нет, Грейс. Не всех.'
'Но Габриэль, он написал, что люди, которые были укушены, поддавались волку быстрее. Я имею в виду, он был монахом, и все же он изменился за несколько дней. Какие могут быть шансы у меня?'
'Он был окружен резней войны. Ты нет. Ты окружена людьми, которые любят тебя. Люди, которые могут держать тебя на земле.'
'Но у Джуда было все, то же самое. Он был одним из лучших людей, которых я когда-либо знала, и он так быстро обратился. Я не так хороша, как он.'
'Джуд был хорошим. Но он позволил своему страху, и ревности добраться до себя'. Даниэль пожал плечами. ''Страх приводит гнев. Гнев ведет ненависть. Ненависть приводит к темной стороне. ''
Я подняла бровь и сдержала желание ударить кулаком в его травмированную руку.
'Что?' Даниэль поднял свои руки. 'Разве ты не была там, когда мы однажды летом пятьдесят три раза смотрели Звездные войны'.
'Пятьдесят четыре. Джуд и я остались до двух утра, чтобы досмотреть Возвращение Джедая после того, как ты уснул ночью. Я попыталась приготовить попкорн в карамели и почти сожгла дом дотла. Джуд взял вину на себя…'
Мой голос дрогнул. Так больно вспоминать о Джуде, о том, каким он был. 'Я надеюсь, что Джуд знает, что если он…, когда-нибудь вернется… Я буду рядом.'
'Тогда пусть это будет твоим якорем,' сказал Даниэль. 'Оставайся сильной, чтобы быть для него благодатью, когда он будет нуждаться в тебе.'
Он провел пальцами по моей щеке, вытирая одинокую слезу. 'И тебе не придется проходить через это в одиночку. У тебя есть я'. Он сунул руку в карман и что-то вытащил.
'И у тебя есть это.' Он раскрыл свою ладонь и протянул осколок черного камня. Это был его лунный камень, сломанный пополам.
Я взяла его. Он был теплее, чем в прошлый раз, когда я касалась его, пульсируя энергией, которую я никогда раньше не замечала. Это была надежда.
'Я думал, что никогда не найду его в снегу,' сказал он. 'Мне пришлось долго его искать без своих способностей.'
'Ты уверен, что хочешь, чтобы это было у меня? Это твое.'
'Я в нем больше не нуждаюсь,' сказал Даниэль, и слегка приподнял мой подбородок.
Он поцеловал меня нежно в губы, с теплотой и любовью. Потом его губы разошлись, и он поцеловал меня глубоким страстным поцелуем — предоставляя мне все, что сдерживал раньше. Я растворилась в нем, отпуская себя, чувствуя себя свободно и легко, как тогда когда мы бежали в лесу.
'Так, что мы теперь будем, делаем?' Спросила я, когда Даниэль прижал меня к своей груди.
Он откашлялся. 'Есть много плохих вещей в этом мире. Гончие Небес были созданы, чтобы уничтожить их'. Он провел пальцем вокруг моего лица. 'Я не могу быть героем, каким бы ты хотела, чтобы я был — по крайней мере, не в этом смысле. Но ты можешь, Грейс. Ты не должна стать одной из темных. Ты можешь бороться с этим. Ты можешь превратить это проклятие в благословение. Ты можешь стать героем. Ты можешь стать поистине божественной.'
Благодарности
Я обязана своей бессмертной благодарностью и признательностью многим людям, которые помогли
