— Что вы сказали? — нахмурясь, переспросила Лина.
— Я о докторе Элдридже, хирурге.
— Да, я знаю, что доктор Элдридж хирург, — раздраженно отозвалась Лина. — Только не могу понять, на что вы намекаете.
Мэри Карбайд многозначительно улыбнулась.
— Да ни на что я не намекаю. Просто вас видели с ним вчера на вечеринке у доктора Николса.
— Ну и что?
— Видели, как вы с ним целовались, вот что.
Засунув руки в карманы халата, Лина взглянула Мэри Карбайд в глаза, отчаянно надеясь, что не покраснеет как застигнутая врасплох школьница.
— А что в этом предосудительного?
— Да ничего, но ведь вы приехали туда с мистером Стэнтоном…
— Послушайте, сестра Карбайд, — оборвала сплетницу Лина, — я здесь работаю, и вы, если не ошибаюсь, тоже. Наша с вами работа состоит в том, чтобы заботиться о пациентах, а не разносить по больнице слухи. Итак, если вы намерены мне помочь, идемте в четвертый бокс.
— Разумеется, доктор Нэвилл. Идемте, — с притворным смирением согласилась Мэри.
Лина пыталась убедить себя, что медсестра Карбайд, как и всегда, показывает характер, но мириться с подобным нарушением субординации ей было нелегко. Интересно, а как бы на ее месте поступил Энтони?
Раздвинув шторки четвертого бокса, Лина спросила у пациентки, молодой женщины с посеревшим от страха лицом, как все случилось, и осторожно взяла ее левую руку с забинтованным указательным пальцем в свою.
— Резала огурец… Я работаю поваром. И случайно отрубила кончик пальца. Доктор, а вы пришьете его?
— А сколько времени прошло?
— Да всего минут десять. Хозяин ресторана сразу же привез меня сюда.
Лина взглянула на отрубленный кусок пальца.
— Хорошо, что вы привезли его с собой и так быстро приехали. Сейчас вызовем хирурга, и он вам все скажет.
Лина вышла в коридор и с дежурного телефона позвонила Энтони.
— Элдридж слушает, — раздался в трубке бархатный баритон.
Лина перевела дыхание.
— Привет, Энтони. Это Лина.
Последовала пауза.
— Привет, — небрежно бросил Энтони. — Чем могу служить?
— У меня в отделении молодая женщина. Отрубила себе кухонным ножом ногтевую фалангу. Думаю, ты сумеешь пришить ее на место. Может, посмотришь прямо сейчас?
— Хорошо. Я зайду и посмотрю, что можно сделать.
— Спасибо.
— Не за что, — буркнул он и положил трубку.
Когда Энтони зашел в кабинет за картой, Лина занималась документами. Подняв на него глаза, вежливо улыбнулась и опешила при виде его равнодушной физиономии. Да, она просила оставить ее в покое, но неужели обязательно выказывать ей откровенное безразличие?!
Лина злилась на себя, и все валилось у нее из рук. Она обрадовалась, когда ее вызвали осмотреть пятилетнего мальчика с глубоким порезом на предплечье.
Ребенок заорал во все горло еще до того, как Лина успела к нему прикоснуться.
— Успокойся, малыш! Как тебя зовут?
— Уходи! — завопил тот и попытался ударить Лину ногой в живот.
— Не надо пинаться, Дерек! — строго сказала она, прочитав его имя на карте. — Сестра, обработайте рану, пожалуйста. А потом я им займусь. — Она повернулась к бледной худой женщине, сидящей рядом с мальчиком. — Вы — мама Дерека?
— Да. Сестра, я вас умоляю! Будьте с ним поласковее! — заверещала мамаша, вторя воплям Дерека. — Ведь он у меня такой чувствительный! С ним нужно обращаться как можно нежнее!
— Медсестры умеют обращаться с детьми, — заметила Лина, — но немножко больно будет. Скажите, Дереку делали прививку от столбняка?
— Как можно! — возмутилась мамаша. — Разумеется, нет! Мы с мужем противники вакцинации. Любая прививка — травма для ребенка, а наш Дерек такой ранимый!
— Тем не менее прививку сделать придется! — твердо заявила Лина, осмотрев руку Дерека. — В рану попала грязь.
Дерек испустил очередной вопль.
— И придется накладывать швы, — невозмутимо продолжила Лина. — Не волнуйтесь, он ничего не почувствует. Сделаем местное обезболивание.
Услышав такие речи, противница вакцинации лишилась чувств. Падая, она приложилась головой о каталку, после чего ей пришлось сделать снимок черепа и поместить в соседний бокс, где ее осмотрел невропатолог. Лишь потом незадачливую мамашу отправили домой.
— Верно говорят, нет худа без добра, — смеясь, обратилась Лина к медсестре уже у себя в кабинете. — Как только мамочка выбыла из игры, Дерек тут же прекратил вопить и я преспокойно наложила ему швы. И, как видишь, мои барабанные перепонки остались целы.
Разговор прервал телефонный звонок.
— Доктор Нэвилл слушает.
— Лина…
Узнав голос Марка, она чуть не выронила трубку.
— Что? — осторожно спросила Лина.
— Я хотел бы с тобой увидеться.
— Зачем?
— Поговорить… о вчерашнем вечере.
Лина похолодела.
— Я не хочу говорить об этом.
— А ты собираешься… — он явно нервничал, — принимать какие-то меры?
Лина проглотила ком в горле.
— Нет, я решила ничего не предпринимать.
— Спасибо…
— Не надо меня благодарить, Марк! — взорвалась от возмущения Лина. — Я не о тебе забочусь! Просто не хочу обсуждать это с посторонними людьми. Но, будь уверен, я не забуду, что ты сделал. И Энтони тоже…
— Вот как! — Марк хмыкнул. — Надеюсь, он тебя утешил. И получил то, что хотел.
Лина едва не задохнулась от ярости.
— Послушай, что я тебе скажу, — тихо, с расстановкой произнесла она. — Если ты еще хоть раз позволишь себе нечто подобное — со мной или с любой другой женщиной, — я заявлю на тебя в полицию. Обещаю.
— Не волнуйся, такое больше не повторится, — чужим голосом заверил ее Марк. — Ты преподала мне отличный урок. Можешь быть уверена: я его никогда не забуду.
Положив трубку, Лина не почувствовала облегчения. У нее задрожали руки, а душа заныла от дурного предчувствия.
В шесть часов, сдав дежурство, Лина возвращалась к себе дальней дорогой через больничный сад. Ей хотелось отвлечься и расслабиться, но события последней ночи оставили горький привкус. Подняв глаза на безоблачное летнее небо, Лина вдруг поняла, что ноги отказываются нести ее в безликую казенную квартиру. Нужно хоть ненадолго уехать, оторваться от больничной обстановки!
