западный берег Африки выступает в море больше, чем на тысячу миль, так что нам в дальнейшем придется пройти по суше еще добавочную тысячу миль. К тому же мы о тех местах ничего не знаем, и земля там может оказаться такой же дикой, безлюдной и пустынной, как и здесь. Поэтому он и советует пойти через пустыню и, быть может, она окажется вовсе не такой уж большой, как мы опасаемся. Во всяком случае, он советует рассчитать, насколько хватит наших припасов и особенно воды. Мы должны в пустыне зайти не далее половины того расстояния, на которое нам хватит воды. Если тогда не окажется конца пустыни, мы должны в полной сохранности возвратиться.
Совет этот был так разумен, что мы все одобрили его. Мы подсчитали, что еды нам хватит на сорок два дня, воды же мы можем захватить только на двадцать дней, и то она наверняка начнет протухать еще до истечения этого срока. Поэтому мы пришли к заключению, что, если мы в продолжение десяти дней не доберемся до какого-нибудь источника, то возвратимся обратно. Если же нам удастся обновить запас воды, мы можем путешествовать двадцать один день; если и в этом случае не увидим конца пустыне, то возвратимся.
Так, установивши заранее предохранительные меры, мы спустились с гор и только на второй день достигли краев равнины. Здесь, однако, как бы в вознаграждение за наши тяготы, мы нашли чудесную маленькую речонку с превосходной водой, уйму крупной дичи и обнаружили какое-то животное вроде зайца 105, только не такое юркое, чье мясо нам очень понравилось. Но сведения нам сообщили ложные — людей мы не нашли. Таким образом, у нас не оказалось лишних пленников для переноски поклажи.
Бесчисленное множество оленей и других животных, которых мы нашли здесь, собралось, по-видимому, из-за соседства с пустыней, откуда некоторые животные забегали сюда для прокорма и отдыха. Здесь мы запаслись мясом и различного рода кореньями, которые заменили нам хлеб и в которых наши негры разбирались лучше, чем мы. Запаслись мы также и водой на двадцать дней из расчета одной кварты в день на каждого негра, трех пинт в день на каждого из нас и трех кварт на каждого буйвола. Так, нагрузившись для долгого изнурительного перехода, мы пустились в путь. Все были совершенно здоровы и бодры, хотя не все одинаково могли переносить усталость. Но главное наше горе заключалось в том, что у нас не было проводника.
С того момента, как мы вступили в пустыню, настроение сразу же сделалось подавленным, так как песок оказался таким глубоким и так обжигал жаром наши ноги, что, с трудом проковылявши, сказал бы я, а, не пройдя по нему семь или восемь миль, мы все смертельно устали и ослабели. Даже негры легли на землю и тяжело вздыхали, точно загнанные вьючные животные.
Тут оказалось, что и условия ночлега весьма вредоносны для нас. Прежде мы строили себе хижины и спали в них, прикрытые от ночной свежести, которая в этих жарких краях особенно губительна. Здесь у нас не было ни прикрытия, ни крова после такого тяжелого перехода; не было здесь поблизости от нас и деревьев, ни даже кустов. Но, что было особенно устрашающе, мы к ночи услыхали волчий вой, львиное рычание, рев диких ослов и много других отвратительных и никак нам не знакомых звуков.
Мы подумали тогда о своей неосторожности: ведь мы, по крайней мере, могли бы захватить с собой шесты или жерди и на ночь окружать себя частоколом, чтобы хоть спать в безопасности, каковы бы уже ни оказались прочие неудобства. Как бы то ни было, мы под конец все же нашли способ, несколько облегчивший нам положение. Сперва мы воткнули в землю все имевшиеся у нас копья и луки, затем мы кое-как соединили их верхние концы и развесили на них плащи; и оказалось что-то вроде скверной палатки. Все это мы перекрыли леопардовой шкурой и еще несколькими имевшимися у нас шкурами. В итоге вышло довольно сносно. Мы улеглись спать и в первую, по крайней мере, ночь спали превосходно. На всякий случай мы выставили хорошую стражу, состоящую из двух наших, вооруженных фузеями, их мы сменяли сперва каждый час, а затем каждые два часа. Оказалось, что поступили мы совершенно правильно, ибо часовые обнаружили, что пустыня кишит всякого рода хищными зверями; причем некоторые из них приближались прямо к самому входу в нашу палатку. Но часовым было приказано не тревожить нас ночной стрельбой, а только встречать зверя холостыми выстрелами. Так они и поступали; и этого оказывалось Достаточно, так как хищники, завидевши вспышки, подчас ревя или завывая, немедленно убегали искать какую-нибудь другую добычу.
Если мы устали от дневного перехода, то не меньше мы устали и от ночного сна. Но черный князек утром заявил нам, что хочет дать один совет. Совет его действительно оказался превосходным. Он заявил, что если мы будем путешествовать дальше таким же образом по этой пустыне без всякого прикрытия на ночь, то это погубит нас. Поэтому он советует вернуться к речке, у которой мы провели прошлую ночь, и там оставаться до тех пор, покуда мы не построим себе такие, как он выразился, дома для ночевки, которые мы сможем переносить с собой. Так как он немного владел уже нашей речью, а мы к тому же превосходно усвоили его знаки, мы легко его поняли: он советовал нам вернуться и сплести большие циновки, а мы вспомнили, что видели у речки много циновочника или тростника, из которого туземцы плетут циновки. Этими циновками мы на ночь сможем накрывать наши палатки.
Мы все одобрили его совет и немедленно решили вернуться, рассчитавши при этом, что лучше нести меньше съестных припасов, зато иметь с собой циновки для прикрытия на ночь. Несколько человек, самых подвижных, вернулось к реке значительно быстрее, чем мы шли от нее накануне. Остальные, так как торопиться было некуда, сделали по пути привал, переночевали еще раз и подошли к нам на следующий день.
Но на своем обратном пути, продолжавшемся два дня, наши товарищи встретились с чрезвычайно поразившим их обстоятельством, которое научило их быть осторожнее впредь, когда разлучаются с остальными. Дело было вот в чем: утром второго дня, пройдя с полмили и обернувшись назад, они увидели в воздухе большое облако пыли, какое бывает у нас летом, когда очень пыльно и передвигается большое стадо. Только это облако было значительно больше. Они ясно увидели, что облако идет им вслед и что оно приближается значительно быстрее, чем они успевают уходить от него. Песчаное облако было так велико, что нельзя было разглядеть, кем оно поднято, и они было решили, что их преследует целое войско врагов. Но потом сообразили, что идут из огромной необитаемой пустыни, и невозможно, чтобы какое-нибудь племя получило сведения о них и о пути, которым они идут. Следовательно, если это войско, то оно, подобно им, лишь случайно идет тем же путем. С другой же стороны, зная, что в этом краю нет лошадей, и видя быстроту, с какой облако надвигалось, они заключили, что это, должно быть, огромная стая хищных зверей, движущихся, быть может, к холмам на водопой и корм. В этом случае стая всех их пожрет или растопчет множеством своим.
Обдумавши все это, они внимательно высмотрели, в каком направлении движется облако, и свернули с пути, немного к северу, надеясь, что так оно минует их. Отойдя в сторону, приблизительно на четверть мили, они остановились посмотреть, что представляет собой облако. Один из негров, более подвижный, чем остальные, отошел немного назад и через несколько минут стал возвращаться, убегая так быстро, как только позволяли тяжелые пески. Он знаками объяснил, что это большое стадо чудовищно огромных слонов.
Так как наши подобного зрелища никогда не видали, то поэтому им захотелось посмотреть на слонов, хотя они немного и побаивались возможной опасности. Слон, правда, создание тяжелое и неповоротливое, но в глубоком песке, который ему нипочем, он движется с большой скоростью. И наши легко утомились бы, если бы им пришлось идти далеко или бежать от преследовавших слонов.
С ними был пушкарь; ему страшно хотелось подобраться к крайнему слону, приставить ему мушкет к уху и выпалить. Дело в том, что он слышал, что никакая пуля не может пробить слоновую кожу. Но все остальные отговорили его от этого, боясь, что слоны на шум обернутся и бросятся на них. Пушкаря убедили оставить эту мысль и дать слонам пройти своим путем, что, несомненно, было самым лучшим исходом при обстоятельствах, в каких находились наши.
Слонов было числом около двадцати-тридцати штук, и все они были особо крупных размеров. Они не раз показывали нашим, что видят их, но не сворачивали с пути и уделяли нашим внимания лишь настолько, чтобы дать им, можно бы сказать, возможность посмотреть на себя. Мы, находившиеся впереди, видели облако пыли, поднятое слонами, но решили, что то наш собственный караван, и поэтому не обратили на пыль никакого внимания. И так как слоны изменили несколько курс, примерно на один румб к югу от востока, в то время как наши шли прямо на восток, то они и прошли мимо наших в некотором отдалении. Мы, таким образом, их не видели и ничего не знали о них до вечера, покуда к нам не присоединились наши и все не
