Тогда он сказал нам, что не безвыгодно будет перед тем, как пуститься вперед и уже набравши полный запас съестного, сходить на север, к границе пустыни. Оттуда наши негры могут принести по большому слоновому клыку каждый, и он может достать еще негров на подмогу им. Клыки же, после не очень долгой носки, можно будет в каноэ доставить к побережью, и они там дадут очень большую прибыль.
На это я возражал, так как имел в виду другой наш замысел — добыть золотого песка. К тому же наши негры, верные нам, как мы знали, добудут для нас золота в реках на много большую стоимость, нежели, таская большие клыки в полтораста фунтов весу на протяжении в сто или больше миль, что для них окажется непереносимым после и без того очень тяжкого путешествия и, наверное, убьет их.
Он согласился с справедливостью такого ответа, что чуть было не потащил нас смотреть лесистые части холмов и край пустыни, чтобы мы увидели, как валяются там слоновые клыки. Но когда мы рассказали ему о том, что видели, он замолчал.
Мы пробыли здесь двенадцать дней, и все это время туземцы были очень обходительны с нами, приносили нам плоды, травы и какие-то овощи, вроде моркови, но совсем другого, хотя и приятного вкуса, и каких-то птиц, названия которых мы не знали. Словом, они носили нам щедро все, чем располагали, и жили мы очень хорошо, давая им взамен по-прежнему все те же мелочи, понаделанные нашим токарем, который имел их теперь полный мешок.
На тринадцатый день мы выступили, захватив с собой нашего нового спутника. На прощание негритянский царек послал ему двух дикарей с подарком — сушеным мясом, но я не помню каким. А англичанин дал ему взамен трех серебряных птиц, которых предоставил ему наш токарь. Уверяю вас, то был подлинно королевский подарок.
Теперь мы шли к югу, несколько к западу, и здесь мы нашли первую, на более чем двухтысячемильный путь, реку, протекавшую к югу, в то время как все остальные текли на север или запад. Мы шли вдоль этой реки, величиною не больше хорошего английского ручья, покуда она не стала увеличиваться. Время от времени замечали мы, как наш англичанин втихомолку подходил к воде исследовать почву. Наконец, после дня пути вдоль реки, он подбежал к нам с руками, полными песку, говоря:
— Смотрите!
Поглядевши, мы увидели, что в речном песке рассыпано много золота.
— Теперь, — говорит он, — мы можем, кажется, приняться за работу.
Итак, он разделил негров попарно и поставил их на работу: исследовать и промывать песок и производить поиски в самой воде, если она не глубока.
За первый же день с четвертью наши люди все вместе набрали фунт и две унции золота, или около того, и мы обнаружили, что золото все прибывает, чем дальше мы идем. Мы спускались вдоль речки около трех дней до того места, где с нею сливается другая маленькая речка. Исследовавши ее, мы и в ней обнаружили золото. Поэтому мы разбили становище в углу, образованном соединением рек, и развлекались, смею это так назвать, тем, что промывали речной песок и добывали съестные припасы.
Здесь провели мы еще тринадцать дней, в продолжение которых было у нас много забавных приключений, слишком длинных, чтобы здесь рассказывать о них, и слишком грубых для пересказа, ибо некоторые наши повольничали немножко с туземками, что привело бы их к войне с их мужьями и со всем их племенем, не вмешайся наш новый проводник и не установи он мир с одним из мужей ценою семи тонких кусочков серебра, которые наш токарь отчеканил в форме львов и рыб, и птиц и проделал в них дырочки, за которые их можно подвесить (бесценное сокровище).
В то же время, как мы занимались вымыванием золотого песка и тем же занимались наши негры, наш изобретательный токарь ковал и чеканил, и стал столь искусным в своем ремесле, что выделывал любые изображения. Он чеканил слонов, тигров, цибетовых кошек, страусов, орлов, журавлей, мелких птиц, рыб и вообще все, что угодно, из тонких пластинок кованого золота, так как серебряные и железные запасы его почти истощились.
В одном из городков этих диких племен, тамошний царек очень дружелюбно принял нас. Ему очень понравились игрушки нашего мастера, и тот продал ему за неимоверную цену слона, вырезанного из золотой пластинки, толщиною в шестипенсовую монету. Царьку это изображение так понравилось, что он не успокоился, покуда не дал токарю почти целую пригоршню золотого песку, как его называют; песок этот весил, как мне кажется, добрых три четверти фунта. Кусок же золота, из которого был сделан слон, мог весить столько же, сколько пистоль 140, и скорее меньше, чем больше. Наш токарь был так честен, что хотя труд и мастерство было всецело его, однако, все полученное им золото он принес и сдал в общий запас. Но у нас, понятно, никакого смысла не было жадничать, ибо, как сказал нам новый наш проводник, раз были мы достаточно сильны для того, чтобы защищаться, и располагали временем (ибо никто из нас не спешил), то мы могли собрать любое желательное нам количество золота, хотя бы по сотне фунтов на человека. И наш англичанин добавил, что, хотя страна ему опротивела не менее, чем любому из нас, все же, если мы согласны несколько отклониться к юго-востоку и добраться до подходящего для нашей штаб-квартиры места, мы там найдем достаточно съестных припасов и два-три года сможем повелевать во всей стране, и быстро обнаружим выгоды этого.
Предложение это, как ни было оно выгодно для имевшихся в нашем стане стяжателей из нашего числа, никого из нас не удовлетворило, так как все мы предпочитали богатству возвращение домой. Мы были чересчур утомлены напряженным, непрерывным, продолжавшимся более года блужданием среди пустынь и диких зверей.
Но в речи нового нашего знакомого таилось какое-то волшебство, и он применял такие доказательства и владел такой силой убеждения, что нельзя было ему противиться. Он сказал, что было бы нелепо не пожать плоды всех наших трудов, раз добрались мы до урожая; что мы должны вспомнить, как рискуют европейцы судами, людьми и затрачивают большие средства для того, чтобы добыть хотя бы немного золота, и что безрассудно было бы нам, находящимся в самом сердце золотой страны, уйти с пустыми руками; что, наконец, мы достаточно сильны для того, чтобы пробиться через целые племена, потом сможем направить путь к любой части побережья. Он говорил, что впоследствии мы никогда не простим себе, если приедем на родину с какими-нибудь пятьюстами золотых пистолей, в то время как мы могли бы так же легко иметь пять или десять тысяч, или сколько нам вообще угодно; что он ничуть не более жаден, чем мы, но только видит, что в наших возможностях — сразу вознаградить себя за все пережитые несчастья и обеспечить себя на всю жизнь. Поэтому он не может считать, что отплатил нам за все добро, которое мы сделали ему, если не укажет нам преимущества, которыми мы располагаем. И он заверил нас, что мы в два года, при разумной постановке дела и с помощью наших негров, сможем набрать по сто фунтов золота на брата, да к тому же, может быть, двести тонн слоновых клыков; в то время как, если мы пойдем прямо к побережью и там разойдемся, — мы никогда более уже не увидим этого места и сможем лишь мечтать о нем.
Наш лекарь был первым, кто уступил его рассуждениям, а затем пушкарь — и оба они также имели на нас большое влияние, но все же никто из остальных не желал оставаться, и я в том числе, так как вообще не понимал значения большого количества денег, ни того, что мне делать с самим собою, ни что делать с деньгами, будь они даже у меня. Я считал, что их у меня и так достаточно, и единственно, чего желал, — это, попавши в Европу, потратить их возможно скорее, купить себе одежду и снова пуститься в плавание, опять прежним же горемыкой.
Как бы то ни было, краснобайством своим он убедил нас остаться в этой стране хоть на шесть месяцев, и если тогда мы решим уйти, то он подчинится. С этим мы, в конце концов, согласились, и он провел нас к юго-востоку на пятьдесят английских миль. Там оказалось много речонок, которые бежали, очевидно, с большой горной цепи на северо-востоке. По нашим вычислениям, это должно было быть начало того пути к великой пустыне, избегая которую, мы были вынуждены двинуться на север.
Край этот был достаточно бесплоден, но по указаниям нашего нового проводника мы добывали себе достаточно пищи, ибо окрестные дикари в обмен на безделушки, о которых я уже столько раз упоминал, давали нам все, что имели. Здесь нашли мы к тому же маис, или индийскую пшеницу, которую негритянки выращивают так же просто, как мы сажаем в садах растения, и немедленно новый наш поставщик пищи приказал нашим неграм посадить маис, который тотчас же дал ростки, и, благодаря частой поливке, меньше чем через три месяца мы собрали урожай.
Устроившись и разбивши становище, мы принялись за прежнюю работу — выуживали в речках золото, и наш англичанин так хорошо руководил разведками, что нам почти не пришлось трудиться даром.
Однажды, поставив нас на работу, он спросил, не позволим ли мы ему отлучиться с четырьмя или пятью
