- Пусть будет так, - согласилась мама, и, поцеловав меня на прощание, вышла из комнаты, оставив после себя еще больше загадок.
Значит, мой Дар – вовсе не случайность, а вполне предопределенная закономерность! Я должна была получить его вместе со смуглой кожей, темными глазами и всем остальным, доставшимся мне от деда. И этот факт менял все.
Больше не требовалось злиться на судьбу – теперь я просто понимала ее. Мне открылась тайна этого испытания длиною в целых семнадцать лет. Я должна продолжить семейную историю, начавшуюся много веков назад. И, кто знает, может, когда-нибудь передо мной откроются секреты прошлого?
Что ж, пусть так и будет.
Пусть Судьба сама покажет мне верные решения, приоткроет необходимые двери, представит тем, с кем пересекутся наши пути. Я же буду ждать этого, терпеливо созерцая ее Знаки. Те, которые приведут меня к истине.
Решив никуда не торопиться, я вернулась к своему обыденному существованию. Все осталось по- прежнему. Я так же, как и раньше, опускала глаза, чтобы не видеть судьбы встречных людей, не желая без надобности в них заглядывать; погружалась в причудливые миры чужих фантазий, отраженных на книжных страницах.
День сменялся следующим, и уже почти неделя прошла в таком ритме, а новые Знаки все не появлялись.
Время тянулось крайне медленно. Словно патока, оно служило вязким барьером между моими беспокойствами и реальной действительностью, которые так не соответствовали друг другу. Вокруг меня все двигалось по своей обычной траектории: родители утро за утром отправлялись на работу, оставляя меня одну в огромном доме. Но хуже всего этого было то, что я оставалась наедине со своими мыслями. А от них пощады ждать не приходилось.
Раз за разом я прокручивала в своем сознании картины прошедших дней, стараясь среди них найти объяснения всему случившемуся, но так и не могла сделать этого. В какие-то мгновения мне вдруг казалось, что вот, среди тысячи остальных, одна гипотеза оказывается более вероятной, но уже спустя минуту она разбивалась о волны здравого смысла. В другие же моменты я просто терялась от безысходности, рожденной отсутствием предположений.
Это время казалось мне бесконечным. Я словно вращалась по орбите загадочных происшествий, в то время как их тяготение с каждым днем становилось все сильнее и сильнее. В итоге я будто срослась с постоянными раздумьями, которые мой пытливый разум просто отказывался оставлять.
Спустя неделю постоянных сомнений настал переломный момент, который оказался для меня окончательным прощанием с прошедшей жизнью, наполненной неуверенностью в себе, страхом увидеть лишнее в глазах других и нежеланием быть рядом с кем-то.
Я вошла в новую эпоху своего существования, ставшую для меня откровением.
В отношении себя самой, своего Дара, своих чувств.
Совершенно неожиданно я подобралась к тайне, которую не рассчитывала открыть. И эта тайна стала для меня откровением.
Первым Знаком Судьбы.
Глава 5.
Ночной воздух, теплый и легкий, насыщенный запахом луговых цветов и трав, проникал через открытые занавески. Будто невидимой рукой, он гладил шторы, ласкал их каждым своим движением, заставляя легкую ткань трепетать от нежности вечера. Его тихое, почти незаметное присутствие вдруг напомнило мне о самой себе, не так давно нежившейся в руках убийцы.
Сумерки, спустившиеся на землю, обнимали наш дом, скрывая его от шума большого города, баюкая, заботясь о каждом, кто жил здесь. Словно сиреневый, вечер заполнял нашу улочку, лишь слегка освещенную маленьким фонарем. В его свете мне удавалось разглядеть десятки мотыльков, так неосторожно летящих к своей погибели. Они, желая насладиться светом одного-единственного источника, такого яркого и желанного, готовы были поставить на кон все свое короткое существование ради мимолетного счастья. Их тонкие разноцветные крылья несли своих хозяев к мгновению блаженства, за которым лежала пропасть в бездну тьмы. Один миг, ради которого можно лишиться всего!
Эти маленькие ночные жители в те минуты напомнили мне саму себя. В памяти, словно из ниоткуда, снова возникли видения тех мгновений в объятиях незнакомца, когда все мое тело, как и у этих несчастных, трепетало от мимолетного блаженства. Быть может, кому-то это показалось бы глупым – умереть ради единственного мига, но я четко знала, что такие минуты даются не каждому. Они выпадают на судьбу тех редких людей, способных познать всеобъемлющее счастье. К тому же, мне было известно, что они дарят.
Блаженство, всплывшее в разуме, растекалось по телу, заставляя вспоминать все случившееся так, как будто я просто шагнула назад, в объятия незнакомца. Страсть накатывала бешеными волнами, путая мысли, заставляя думать лишь о нем.
Я встрепенулась, желая прогнать легкую негу, все сильнее и сильнее охватывающую тело. Память, заключенная в каждой клеточке, к которой успел прикоснуться он, не позволяла до конца освободиться от этих оков, хотя я очень старалась.
Время первых впечатлений, давшихся мне с особым трудом, уже прошло, так что разум несколько очистился от сумбура, принесенного в обыденное существование случайным знакомым. Все постепенно возвращалось на круги своя, и только память, жившая в снах о незнакомце, сопротивлялась.
Суматоха, порожденная гибелью Маши, уже улеглась, так что о недавних событиях напоминали лишь потухшие глаза ее родителей. Наверное, они оставили свою жизнь у маленького холмика среди сотен таких же, укрытом гирляндами цветов. Когда-нибудь на нем будет ее фотография, но пока… только море живых бутонов, согревающее душу несчастной. Сидя на своем диванчике у окна, мне часто приходилось наблюдать, как родители погибшей выходили из дому, держа в руках новый букет. Они, ожесточенные на весь мир, обрекали невинные цветы на такую же долю, что постигла их дочь – на красивую, но совсем короткую жизнь. Убитые горем родители Маши несли их целыми охапками, пытаясь вновь ощутить ее рядом с собой. Но утерянного не вернешь…
Даже в школе об этом почти никто не говорил: жизнь продолжалась, принося все больше нового тем, кто в ней остался. Она раскрывала для кого-то мгновения первой любви и первой разлуки, дарила счастье с каждым прожитым днем, позволяя ощутить главное – свое дыхание. Благодатное и светлое, дарящее надежду. И только старушки, собирающиеся на скамейках под окнами, все еще перемалывали те подробности, которые успели уловить. Они провожали навязчивыми взглядами каждое шествие родителей к месту, упокоившему их дочь и ставшему за считанные дни заветным, сверля их фигуры, истощенные несчастьем, до дыр. Как же я ненавидела все это! Глупые, забывающиеся в своем любопытстве, они не давали сокрушенным горем родителям оправиться от утраты. Хотя, я понимала, это не произойдет никогда. Спустя какое-то время они смогут смотреть в глаза знакомым, не опуская своих каждый раз от боли, рвущей сердце, но никогда эта рана не закроется. Ибо еще не изобрели лекарства, способного исцелить душу человека.
Но… моя жизнь продолжалась.
Вместе с остальным миром и я постепенно стала забывать обо всем случившемся. Эмоции, подаренные близостью с человеком, который мне был не знаком, по большей мере утихли, оставляя в душе тонкий след горького послевкусия, словно от чашки крепкого кофе. Однако я понимала: без него нельзя открыть новый день.
И я продолжала жить и идти вперед. Даже история с папкой, сквозь которую мне удалось проникнуть взглядом, уже не казалась такой реальной. Она изредка напоминала мне о себе самой, вспыхивая картинками в памяти, но постепенно я научилась не думать об этом, похоронив все на задворках сознания. Все пережитое осталось в той, старой жизни.
А впереди ждал университет, к которому нужно готовиться.
